— Хорошо, — кивнула Кассандра. — Скоро глашатай на ступенях храма встанет. Он будет новости людям сообщать. Я хочу на это посмотреть.
— Пойдем, — кивнул я, и мы подошли к выходу, стараясь не спугнуть людей, что начали собираться вокруг горластого мужика с бронзовой бляхой на шее, знаком царского писца.
— Слушайте, люди, и не говорите, что не слышали! — густым, зычным басом выкрикнул тот, покрывая мощью своего голоса немалую площадь у храма.
— Через три дня, в полдень, на ипподроме состоится торжественное бракосочетание госпожи Феано и благородного эвпатрида Тимофея, сына Милона! После церемонии будут скачки, пляски храмовых танцовщиц и состязание аэдов. Государь наш, всемилостивый ванакс Эней щедро наградит того из них, кто лучше исполнит песнь о великой любви, не знающей преград. И остальных он наградит тоже! Не думали же вы, что наш царь скряга! А вот и нет! Всем пришедшим от щедрот государя нашего дадут лепешку и чашу вина. Только чаши свои приносите! На царской кухне столько посуды нет!
Люди понемногу обступали глашатая, а я в сердцах произнес.
— Эх! Нужно было ему возвышение какое-то сделать.
— Я распоряжусь, — кивнула Кассандра. — Мрамор остался, мастера вытешут.
— Госпожа Феано сообщает всем добрым жителям Энгоми, города великого и славного, — продолжил надрываться глашатай, — что она исполнила священную клятву, данную у храма Великой Матери. Сердце злобной колдуньи Поликсо будет сожжено в жертвеннике аккурат между скачками и танцами жриц богини! Не пропустите!
— Оно не протухло там еще? — поморщился я.
— Высушили, закоптили и залили медом, — покачала головой Кассандра. — До праздника доживет точно.
— Из Дома Просвещения сообщают! — заорал глашатай, когда немного отдышался. — Школа писцов открывает набор с первого дня месяца, богу Дивонусу посвященного! Возьмут на полное содержание полсотни отроков, не старше двенадцати лет! Господа наставники только самых понятливых примут. Остальные, кто разумением окажется слаб, сможет пойти на платное обучение. Две драхмы в месяц! Без еды! Еда своя! Своя, поняли? Никто их там кормить не станет! Не думайте даже!
Дом, так по примеру Египта у меня называются прообразы министерств. Они пока что крошечные, состоящие из двух-трех человек. Больше мне не нужно, да и не по карману такую толпу чиновников содержать.
— Купеческая гильдия извещает! — вновь заорал глашатай. — В караван почтенного тамкара Уззу-Баала требуется стража. Идут в ливийские земли, сроком на полгода! Оплата — пять драхм в месяц, еда хозяйская, оружие свое! Боевые отдельно! Если добыча случится, то раздел по обычаю! Доля убитого пойдет его семье!
О! Платные объявления пошли. Я своим глашатаям денег не плачу, они у меня на подножном корме. Их уже пять человек, и они не стоят мне ни обола, зато новости разносят исправно, не хуже иной газеты.
— Дом продовольствия сообщает! — не унимался глашатай. — На осеннюю путину требуются люди. Вахта сроком на месяц! Остров Парос! Еда хозяйская, трижды в день! Палками почти не бьют! Только если работаешь плохо! Оплата обычная! Две драхмы и соленой рыбы столько, сколько пронесешь сотню шагов не упав.
Да, это у нас отдельный аттракцион. Весь порт сбегается смотреть, как бедолаги тащат на горбу груз соленого тунца. Почему-то здесь такие условия считают справедливыми. Мол, кто сильнее, тот и работал лучше. Я в это не вмешиваюсь. Их самих устраивает, и ладно. На вахту у меня едут окрестные крестьяне прямо перед осенней посевной. Раньше они просто в носу ковыряли, а теперь какой-никакой, а приработок имеют.
— Продается осел! Трехлетка! — вновь заголосил мужик на площади. — Крепкий! Зубы целые! Цена шесть драхм и три обола! Обоснованный торг при осмотре! Улица Отважного легата Абариса, дом одиннадцать! Кто счета не знает, спросить мастерскую почтенной Табубу! Той египтянки, которая льняные платья в мелкую складку делает! Да ее дом вам любой покажет!
А это мой подарок Абарису. Я ведь ему обещал под Троей, что его собственная жена уважать начнет. Вот и назвал его именем улицу, где поселились ткачихи и портнихи, обшивающие всю элиту царства. У меня ведь чувство юмора о-го-го! Теперь все дамы высшего света вынуждены говорить своим слугам, запряженным в повозку: улица Отважного легата Абариса, дом такой-то. И ведь сократить нельзя, оскорбление смертное для царской семьи. Лисианасса, моей жены сестрица, ходит теперь, задрав нос, а на собственного мужа смотрит, как голодная кошка на сметану. По слухам, забеременела уже. Вот так вот нестандартные решения работают.