— Приветствую тебя, мой царственный брат, — решил я проявить вежливость. — Я смотрю, тебя заинтересовала это игрушка. Это мой подарок тебе. Хотя я же передал твоему чати чертежи. Он должен был тебе их показать.
— Да-да, конечно… — Рамзес с трудом оторвался от вида текущей воды и уставился на меня.
Я видел его пару лет назад, и тогда он показался мне молодым человеком. Вовсе нет. Ему совершенно точно за сорок, но он гладко выбрит, ухожен и явно очень силен. Потому-то и кажется издалека гораздо моложе своих лет. Широченное золотое ожерелье тянет вниз могучие плечи, а голову венчает военная корона хепреш, что должно как бы намекать на его решительные намерения. И даже парик вкупе с идиотской накладной бороденкой, похожей на кошачий хвост, не делает его смешным. Это очень серьезный мужик, проживший непростую жизнь.
— Приветствую тебя, царь Алассии, — снизошел он.
— Талассии, — поправил его я. — Страна моря. Так мы называем себя теперь. Алассия — это всего лишь Кипр, один из номов, или септов, как вы их называете. Кроме него у меня есть много других земель.
— Пусть будет так, — ответил он, не меняясь в лице.
— Вина? — спросил я его, а почувствовав заминку, засмеялся. — Не волнуйся, я буду пить вместе с тобой. И если захочешь, даже из одного кубка.
— Пророчество, — обронил он, вежливо пригубив вино. — Я почтил тебя этой встречей, чтобы услышать пророчество. Мне нет дела до глупых игрушек. Мы не нуждаемся в придумках варваров.
— Пророчество, значит, — усмехнулся я. — Оно таково. Тридцать лет ты будешь править спокойно и счастливо. Но потом Египет накроет череда бед. Несколько лет Нил не будет разливаться, как это уже бывало при царе Мернептахе. И тогда по стране пройдут бунты, а власть царя закачается, подобно акации на ветру. Жрецы и вельможи решат, что царь стал слаб и неугоден богам. И тогда тебя убьют, чтобы посадить на твое место одного из сыновей. Того, кто слабее всех и будет угоден твоим слугам.
— Ясно, — ответил он, а на его лице даже мускул не дрогнул. — Осталось шестнадцать лет — большой срок. Многое может случиться за это время, или не случиться.
— Мой бог говорит, что человек обладает свободой воли, — сказал я. — И что все зависит от нас самих. Ты теперь знаешь свою судьбу и можешь избежать ее. Перед тобой мышь из ханаанской пустыни крутит глупую игрушку, но именно так получает воду Энгоми. Так очень скоро будет получать воду Угарит, который изнывает от засухи. Так смогут получать воду твои крестьяне, которые посадят пальмы. В Египте каждые семь лет Нил не разливается, а каждые сто лет приходит большой голод, убивающий треть страны. Финики спасут многих. Скоро я научу всех людей в Ханаане орошать свои поля, и они тоже перестанут умирать.
— Зачем? — в его глазах появилась злость. — Зачем тебе это? Что тебе за дело до ничтожных фенху? Пусть дохнут. Если их станет слишком много, они будут опасны и для тебя тоже.
Боится! Он боится! И он инстинктивно понимает, что такое мальтузианская ловушка. Неглупый мужик, он отдает себе отчет, что его власть в Ханаане стоит только на кораблях с зерном, которые Египет может послать в Сидон и Библ. Без них он там никому не нужен. Его вышвырнут оттуда, а сил на грандиозный поход а-ля Тутмос III у сегодняшнего Египта просто нет. Карательные акции в Палестине не в счет.
— Голодные люди опасны уже сейчас, — покачал я головой. — Я с трудом сдерживаю корабли шарданов и сикулов, которые плывут в мои воды. Я топлю их без остановки. Слава богам, их становится все меньше. Царь Диомед воюет с ними в Италии и не пускает дальше.
А тут все плохо. В глазах повелителя миллионов людей плещется абсолютный вакуум. Оно и понятно. Для египтян не существует ничего, кроме их страны. Все остальное — это какие жуткие земли, где живут демоны с песьими головами. И даже у фараона с географией полный ноль, и тогда я развернул перед ним карту.
— Вот север, вот юг, вот запад, а вот восток, — показал я. — Вот Кипр, вот Аххиява, вот Троя, вот Вавилон. Здесь Египет, а вот тут пьем вино мы с тобой. На этом острове живут шарданы. Они плывут вот так… А потом попадают к ливийцам и идут вместе с ними в Египет. Их же разбили где-то недалеко от этого места.
— Как? — он смотрел на карту расширенными глазами. — Откуда этот рисунок? Бог открыл тебе это знание?
— Бог, — усмехнулся я. — Тот самый, который даровал мне пророчество. А еще он открыл мне, что один высокопоставленный жрец в Фивах может скоро умереть.
— Кто? — вскинул он на меня недоверчивый взгляд.
— Первый из слуг Амона, — ответил я. — Он вознесся так высоко, что ставит себя наравне с Великим Домом. Боги могут покарать его за гордыню.