— Да кто же очерняет меня? — думал чати, обхватив голову. — Хори? Они снова хотят посадить одного из своих на мое место? Возможно. Казначей Майанес? Он построил поминальный храм фараона и на этом вошел в немалую силу. Бородачи ааму, которых во дворце стало больше, чем мышей в амбаре с зерном? Вояки — шарданы, которые выучили человеческую речь и все ближе подбираются к трону? Жрецы Амона? Они уже подмяли под себя весь юг, теперь и за север принялись?
Он, чати, не раз блокировал передачу храмам земель и крестьян. Они стали просто ненасытны. Десятки тысяч семей уже дарованы, а им все мало. Скоро у царя своей земли не останется вовсе. И как тогда собирать войско? Храмы не дадут даже хеката зерна из своих запасов.
— Великая царская супруга Исида? — он тер виски ладонями. — Зачем бы ей это? Я не ссорился с ней. Она главная жена фараона, и ее власть незыблема. Царицы Тия и Тити? Эти гадюки могут, но у них нет и тени власти великой госпожи. Сын Ра только спит с ними, но их дети никогда не станут царями. Чрево государыни Исиды плодоносно, и она уже родила наследника. Да что же тут происходит?
Сомнения чати развеял хранитель печати, который лично пригласил его в покои царя. Это был благоприятный знак, и Та выдохнул, утерев пот. Если бы за ним послали гонца или одного из виночерпиев, это стало бы явным унижением и началом его конца. А так государь выказал ему свое неудовольствие, но пока готов говорить с ним.
Чати щелкнул пальцами, и носитель опахала привычно осмотрел каждую пядь длинного одеяния из тончайшего льна. На нем ни пятнышка. На груди висит золотая пластина со вставками из лазурита, символ его власти. Печать с именем фараона на своем месте, на шее.
— Одеваться! — приказал Та, и слуга бережно повязал через плечо шкуру леопарда, без которой чати не показывался на людях.
— Свитки!
Слуга склонился и взял все, что лежало на столе. Он понесет их до самых дверей царских покоев. Внутрь его, конечно же, никто не впустит.
Уже совсем скоро чати стоял у заветной двери. Его окурили ароматными смолами, и теперь осталось лишь ждать. Время ожидания — не менее важный знак, чем место за столом или в храмовой процессии. Сегодня оно оказалось не чрезмерным. Видимо, государь смирил свой гнев.
— Да живет Гор, Могучий Бык, возлюбленный Маат, Царь Верхнего и Нижнего Египта! — визирь распростерся на полу и поцеловал каменные плиты. — Я прах у твоих ног.
— Встань! — услышал он. — Скажи мне, Та, что ты видишь перед собой?
Фараон, сидевший под пышным балдахином, показал на столик, где тускло сверкало серебро.
— Это то, чем расплачиваются купцы Алассии, о сын Ра, — ответил визирь, сохраняя полусогнутое положение. — Они называют это деньги.
— Почему у нас нет таких денег? — услышал он.
— Повторять за варварами было бы унизительно для Великого Дома, — твердо ответил чати.
— Значит, серебро, где изображен царь Эней, и которым теперь платят везде, от Пер-Амона до Нубии, для Великого Дома не унижение? — насмешливо произнес Рамзес. — Не я изображен, а он! Когда люди платят кусками проволоки, кольцами, одеялами и горшками с медом — вот настоящее унижение для Великого Дома!
— Мы запретим хождение этого серебра, если сын Ра прикажет, — склонился Та.
— Сын Ра велит тебе сделать такое же, — услышал визирь, и он едва не упал в обморок. Это было неслыханно.
— А еще сын Ра вопрошает, где рисунки с водяными колесами, что прислали тебе из Энгоми? Как посмел ты утаить то, что может спасти от голода народ Страны Возлюбленной?
— А… Э-э-э… — только и смог сказать чати. — Я не хотел беспокоить величайшего… Мы уже ищем мастеров… К следующему времени Жары мы покажем сыну Ра… Я порадовать хотел, вот и не говорил.
— Ну, порадуй, порадуй, — милостиво заявил Рамзес, а сидящие на коленях писцы начали бойко водить палочкой по папирусу, фиксируя приказ царя. Это значит, что он, чати, только что услышал волю Великого Дома, и она навечно останется в архиве дворца. Теперь он обязан исполнить ее со всем тщанием.
— Твои промахи становятся утомительны, — сказал вдруг фараон. — Варвары диктуют нам цены, суют нам своих баб, требуют нашу землю в счет выкупа. Мое величество считает, что ты мог бы загладить свою вину и поучаствовать в строительстве заупокойного храма. Скажем… два таланта золота тебе внести по силам.