— Белые могли выиграть в три хода, — произнёс дон Себастьян, не оборачиваясь, когда Крид вошёл в комнату. — Но сыграли неосмотрительно и теперь обречены на поражение.
Его голос, мелодичный и глубокий, с лёгким кастильским акцентом, отражался от стен комнаты, создавая странное эхо.
— Иногда поражение в малом ведёт к победе в великом, дон Себастьян, — ответил Виктор, подходя ближе и протягивая руку. — Рад видеть вас в Каире.
Испанец обернулся и слегка наклонил голову в знак приветствия. За стёклами очков мелькнуло что-то, чего Крид не смог разглядеть — нечто, напоминающее вспышку голубого пламени, но исчезнувшее прежде, чем он смог быть уверенным.
— Кардинал-протектор, — произнёс дон Себастьян, пожимая руку Виктора. — Ваша репутация летит впереди вас. Захват Каира — впечатляющее достижение. Особенно для Ордена, о котором многие в Риме предпочитают не говорить вслух.
В его словах Крид уловил насмешку, но предпочёл не реагировать. Вместо этого он указал на кресла у низкого столика, где уже стояли бокалы и графин с тёмно-красным вином.
— Присаживайтесь, дон Себастьян. Расскажите, как обстоят дела в Испании? И что привело вас в столь далёкие края?
Испанец грациозно опустился в кресло, и когда Виктор налил вино в бокалы, поднял свой в приветственном жесте.
— За союзы, кардинал, — произнёс он с лёгкой улыбкой. — За то, что объединяет нас, несмотря на… различия во взглядах.
Крид хмыкнул, отпивая глоток. Вино было превосходным — терпкое, с нотами вишни и дыма, напоминавшими ему Испанию времён Реконкисты.
— Интересная формулировка, дон Себастьян. И какие же цели могут объединить Рассветных рыцарей и иезуитов?
Испанец поставил бокал и наклонился вперёд, сцепив пальцы в замок.
— Скажем так, кардинал: мой Орден внимательно следит за вашими… археологическими изысканиями. Особенно теми, что связаны с определёнными реликвиями времён распятия Христова.
Воздух в комнате словно сгустился. Виктор почувствовал, как волоски на шее встают дыбом — Копьё, хоть и находилось в другой комнате, отзывалось на угрозу.
— Я не знал, что иезуиты интересуются археологией, — осторожно ответил он.
Дон Себастьян улыбнулся шире, но улыбка не коснулась его глаз, скрытых за тёмными стёклами.
— О, мы интересуемся многим, кардинал. Например, нам известно о вашем недавнем приобретении в горах Кипра. И о том, что вы намереваетесь продолжить свои поиски в Иерусалиме.
Крид напрягся, готовый в любую секунду призвать Копьё к себе. Но испанец поднял руку в примиряющем жесте.
— Не волнуйтесь, монсеньор. Я здесь не как враг. Напротив. Я считаю, что наши интересы… совпадают.
— Неужели? — Виктор приподнял бровь. — И в чём же?
Дон Себастьян снял очки, и Крид наконец увидел его глаза — ярко-голубые, почти сапфировые, с притягательной глубиной, в которой, казалось, плясали искры голубого пламени.
— В том, что некоторые… сущности должны оставаться там, где они находятся сейчас. За гранью нашего мира.
Он аккуратно протёр стёкла очков шёлковым платком, затем вновь надел их.
— Я предлагаю партию в шахматы, кардинал. И во время игры мы сможем обсудить возможности нашего сотрудничества более детально.
Шахматные фигуры двигались по доске, словно солдаты на поле битвы. Крид играл белыми, дон Себастьян — чёрными. Оба демонстрировали мастерство, выработанное десятилетиями — а в случае Виктора, возможно, и столетиями — практики.
— Вы ведёте агрессивно, кардинал, — заметил испанец, отражая очередную атаку белых. — Прямолинейно. Это ваш обычный стиль?
— Предпочитаю открытую конфронтацию, когда это возможно, — ответил Крид, жертвуя пешку ради развития позиции. — Хотя иногда обстоятельства требуют… гибкости.
Дон Себастьян кивнул, принимая жертву.
— Гибкость — ключевое качество в нашем нестабильном мире. Как и умение предвидеть последствия своих действий.