— Я вижу, что ты делаешь, папа, — прошептала она. — Это… красиво.
Крид улыбнулся. Даже в таком состоянии его дочь сохраняла способность удивляться и восхищаться миром, видеть красоту в самых необычных вещах. Эта черта всегда выделяла её среди сверстников и даже среди взрослых.
— Теперь закрой глаза, принцесса, — мягко сказал он. — И помни: что бы ты ни почувствовала, я здесь, рядом с тобой. Всегда.
София послушно закрыла глаза, её маленькие пальцы крепко сжали руку отца. Виктор глубоко вздохнул и начал процесс — не простое извлечение силы, но тончайшее энергетическое хирургическое вмешательство, требующее абсолютной точности и контроля.
Он направил часть своей энергии в тело дочери, следуя невидимым каналам, по которым текла пробуждённая сила. Каждое прикосновение его сознания к этим потокам вызывало реакцию — подобно тому, как касание оголённого провода вызывает электрический разряд. София вздрагивала, её лицо искажалось от боли, но она не кричала, лишь крепче сжимала руку отца.
Виктор работал методично, выделяя наиболее активные узлы пробуждающейся силы и окружая их созданными конструкциями, формируя энергетические капсулы, похожие на те, что сдерживали праматерию внутри его собственного тела. Каждая капсула соединялась с другими тончайшими каналами, создавая единую систему, способную расти и развиваться вместе с телом и сознанием Софии.
Это была работа невероятной сложности, требующая всего его многовекового опыта и новых знаний, полученных от праматерии. Виктор чувствовал, как пот стекает по его лбу, как мышцы напрягаются от усилия удерживать концентрацию. Но он не останавливался, понимая: это единственный способ защитить дочь от судьбы, подобной его собственной.
Наконец, когда последняя энергетическая капсула была сформирована и интегрирована в систему, Крид приступил к финальной фазе — созданию «ключа», механизма, который позволил бы со временем постепенно высвобождать запечатанную силу, давая Софии возможность привыкать к ней, осваивать, делать своей.
Этим ключом стал сам медальон, который теперь был не просто артефактом, но живым инструментом, связанным с сущностью девочки. Виктор перенастроил его, изменив частоту вибрации, трансформировав из катализатора пробуждения в регулятор постепенного роста.
Когда всё было готово, он медленно вывел своё сознание из тела дочери и открыл глаза. София лежала неподвижно, её лицо было мирным, дыхание — ровным, а голубое пламя в глазах угасло, сменившись обычным серым цветом её радужек.
Виктор бережно надел медальон на шею дочери. Теперь артефакт не светился, став внешне обычным серебряным украшением с выгравированным лабиринтом.
— Всё кончено, принцесса, — тихо сказал он, поглаживая её по волосам. — Боль ушла?
София медленно кивнула, словно прислушиваясь к ощущениям внутри себя.
— Да, — ответила она. — Всё… тише теперь. Я всё ещё вижу некоторые вещи, но они не кричат, а… шепчут. И я могу не слушать, если не хочу.
Она открыла глаза, и Виктор с облегчением увидел в них обычный детский взгляд — любопытный, яркий, но без сверхъестественного огня, пылавшего прежде.
— Спасибо, папа, — прошептала София, обнимая его.
Крид крепко прижал дочь к себе, чувствуя, как его сердце переполняется любовью и облегчением. Он сделал это. Защитил своего ребёнка от слишком раннего, слишком быстрого пробуждения силы, которая могла бы разрушить её разум и тело.
— Теперь отдыхай, — сказал он, укладывая её на подушки. — Твоему телу нужно время, чтобы приспособиться к изменениям. Поспи, а когда проснёшься, всё будет намного лучше.
София кивнула, её веки уже тяжелели от усталости. Через несколько мгновений она крепко спала, её дыхание было глубоким и ровным, лицо — спокойным и умиротворённым.
Виктор тихо вышел из комнаты и плотно закрыл дверь. В коридоре его ждали Изабель и Александр, их лица выражали смесь надежды и тревоги.
— Ей лучше, — сказал Крид, прежде чем они успели задать вопрос. — Она проспит несколько часов, а когда проснётся, лихорадка пройдёт.
Изабель внимательно изучала его лицо, словно читая между строк.
— Что произошло, Виктор? — тихо спросила она. — Что было с ней… и с тобой?
Крид тяжело вздохнул. Он никогда не лгал Изабель, даже в самых сложных ситуациях. И не собирался начинать сейчас.