— Ваш план сработал превосходно, монсеньор, — произнёс дон Себастьян, появляясь рядом с ним. В ярком солнечном свете он казался болезненно бледным, несмотря на месяцы, проведённые в жарком Каире. — Объединить христианский мир вокруг идеи освобождения Святой Земли… Это достижение достойно самого Урбана II.
Крид бросил на испанца короткий взгляд. За прошедшие месяцы их отношения оставались натянутыми — формально союзники, на деле они кружили друг вокруг друга, как хищники, оценивая силы и слабости противника.
— Идея освобождения Иерусалима всегда была мощным символом, — ответил Виктор. — Особенно когда подкрепляется золотом и обещаниями новых земель.
Дон Себастьян улыбнулся, его глаза скрывались за неизменными очками-авиаторами, но Крид знал, что за ними скрывается тот же голубой огонь, что он видел в первую их встречу.
— Не скромничайте, кардинал. Завоевание всего Египта за три месяца — это не просто политический успех. Это… почти чудо.
Виктор ничего не ответил, вновь обращая взгляд к горизонту. Он не любил вспоминать кровавые дни покорения Египта. Города, падавшие один за другим перед мощью объединённого христианского войска. Александрия, Дамиетта, Луксор — все они теперь находились под властью крестоносцев, и над каждым развевался штандарт Рассветного ордена.
Победы давались нелегко. Мамелюки и их союзники сражались отчаянно, но против ста тысяч воинов, собранных со всей Европы, и мощи огнестрельного оружия они оказались бессильны. Особенно когда к восточным воротам Каира подошла османская армия — не как враг христиан, но как неожиданный союзник. Древняя вражда с мамелюками заставила турок заключить временный мир с крестоносцами, чтобы разделить добычу.
— Султан Селим прислал письмо, — сказал дон Себастьян, нарушая молчание. — Он интересуется, когда мы планируем начать поход на Иерусалим. И напоминает о своём праве на священные места ислама.
Крид усмехнулся.
— Уверен, он помнит и о нашем праве на христианские святыни. И о том, что его армия теперь в меньшинстве.
Испанец наклонил голову.
— Тонкий баланс, не так ли? Турки, мамелюки, крестоносцы… И где-то в тени — Абаддон, ищущий третье кольцо.
Виктор крепче сжал Копьё. От одного упоминания имени древнего врага артефакт отзывался, пульсируя голубоватым светом.
— Мы будем в Иерусалиме через две недели, если погода не изменится, — произнёс он. — И тогда мы узнаем, опередил ли нас Абаддон.
— Или кто-то ещё, — тихо добавил дон Себастьян, но Крид предпочёл не заострять внимание на этих словах.
Военный совет собрался в просторном шатре, установленном на палубе флагмана. Здесь присутствовали командующие всех основных сил крестового похода: граф Альварес из Испании, генерал Фонтенбло от французской короны, барон фон Штайнер из германских земель, граф Торрес от Венеции и множество других дворян и церковников, объединённых под знаменем креста.
Виктор стоял во главе длинного стола, на котором была разложена подробная карта Святой Земли. Изабелла держалась чуть позади него, молчаливая и внимательная. Дон Себастьян занял место в дальнем конце стола, где тени были гуще.
— Господа, — начал Крид, обводя взглядом присутствующих. — Мы приближаемся к кульминации нашего священного похода. Через две недели наши корабли бросят якорь у порта Яффа, и мы начнём продвижение к Иерусалиму.
Он указал на карту, отмечая основные направления удара.
— Наш план прост: три колонны, сходящиеся к Святому городу с запада, севера и юга. Одновременно войска султана Селима будут двигаться с востока, сдерживая любые подкрепления, которые могут прийти из глубин исламских земель.
— А что с местными правителями? — спросил граф Торрес, поглаживая ухоженную бороду. — Говорят, мамелюкский гарнизон Иерусалима невелик, но хорошо укреплён.
— По нашим сведениям, — ответил Крид, — в городе не более трёх тысяч защитников. После падения Каира многие дезертировали.
— И всё же, — вмешался генерал Фонтенбло, — Иерусалим не раз выдерживал осады куда более сильных армий. Его стены…
— Его стены падут, — отрезал Виктор, и в его голосе прозвучала такая уверенность, что никто не осмелился возразить.
В наступившей тишине дон Себастьян медленно поднялся со своего места.