— Господа, — произнёс он мягким голосом, но все тут же обратили на него внимание. — Позвольте напомнить, что наш поход благословлён не только Его Святейшеством Папой, но и самим Господом. Мы несём веру и справедливость в земли, истерзанные неверными.
Он сделал паузу, обводя присутствующих взглядом из-за тёмных стёкол очков.
— Но с благословением приходит и ответственность. Когда Иерусалим падёт, мы должны помнить о христианском милосердии. Не повторять ошибок прошлых крестовых походов, когда улицы Святого города обагрились кровью невинных.
По собранию прокатился ропот. Некоторые военачальники кивали, другие хмурились. Виктор внимательно наблюдал за реакцией каждого.
— Дон Себастьян прав, — произнёс он наконец, и шум стих. — Иерусалим должен быть освобождён, не разрушен. Мы пришли вернуть христианские святыни, не превратить их в руины.
Он обвёл взглядом присутствующих, и каждый почувствовал силу этого взгляда — холодного и пронзительного, как зимнее солнце.
— Но я также хочу, чтобы все понимали: это не просто война за землю или религиозные символы. Ставки гораздо выше.
Крид сделал паузу, и многим показалось, что воздух в шатре стал холоднее.
— В Иерусалиме находится реликвия огромной силы и значения. Артефакт, который может изменить судьбу не только этой войны, но и всего мира. И наш долг — найти его прежде, чем это сделают силы, враждебные христианству и самой человеческой природе.
— Что за реликвия, монсеньор? — осмелился спросить молодой рыцарь из свиты барона фон Штайнера.
Виктор обменялся быстрым взглядом с Изабеллой, затем ответил:
— Третье кольцо Копья Судьбы. Артефакт, связанный с распятием Христа и обладающий мощью, которую трудно представить смертному разуму.
Он поднял Копьё, позволяя двум уже найденным кольцам засиять в полумраке шатра.
— Два кольца уже найдены. Третье ждёт нас в Иерусалиме. Когда все пять будут воссоединены, этот мир изменится навсегда.
Военачальники молчали, потрясённые увиденным и услышанным. Многие из них слышали легенды о Копье Судьбы, но немногие верили в них до конца. Теперь же, видя сияние колец и чувствуя странную силу, исходящую от артефакта, сомнения отступали.
— Это… великая честь, — произнёс наконец граф Альварес. — Участвовать в столь священной миссии.
Остальные закивали, на их лицах читалось благоговение, смешанное со страхом.
— Честь и ответственность, — подтвердил Крид. — И поэтому я прошу каждого из вас поклясться: информация о кольце не должна выйти за пределы этого шатра. Даже ваши ближайшие офицеры не должны знать истинной цели нашего похода.
Один за другим военачальники принесли клятву на Библии и Копье. Когда церемония завершилась, Виктор отпустил совет, оставив при себе только Изабеллу и дона Себастьяна.
— Впечатляющее представление, кардинал, — заметил испанец, когда они остались втроём. — Вы умеете вдохновлять людей.
— Я говорил правду, — ответил Крид. — Они заслуживают знать, ради чего рискуют жизнями.
— Но не всю правду, — мягко возразил дон Себастьян. — Вы не упомянули о пророчестве. О вратах времени, которые откроются, когда все пять колец соединятся.
Изабелла напряглась, её рука инстинктивно легла на рукоять кинжала, спрятанного в складках платья. Но Виктор остановил её лёгким жестом.
— Некоторые истины слишком тяжелы даже для самых преданных сторонников, — произнёс он. — Вы сами это прекрасно понимаете, дон Себастьян. Как понимаете и то, что я всё ещё не уверен в вашей роли во всем этом.
Испанец улыбнулся своей загадочной улыбкой.
— Моя роль проста, кардинал. Я наблюдатель. Хранитель баланса, если хотите.
— Наблюдатель от чьего имени? — прямо спросил Крид.
За тёмными стёклами очков мелькнули голубые искры.
— От имени тех, кто так же, как и вы, не хочет, чтобы Абаддон получил контроль над вратами времени. Более конкретного ответа я дать не могу. По крайней мере, пока.
Виктор долго изучал лицо испанца, затем кивнул.
— Пока этого достаточно. Но помните: если вы попытаетесь встать на моём пути к кольцам, я не буду так… дипломатичен.
Дон Себастьян склонил голову в лёгком полупоклоне.
— Я буду помнить об этом, Бессмертный. И о том, что даже вечность имеет свои пределы.
С этими словами он покинул шатёр, оставив Виктора и Изабеллу наедине.