Кардинал заметно побледнел.
— Только начинается, Ваше Преосвященство? — осторожно переспросил он. — Но ведь главная цель уже достигнута. Святой город освобождён, христианские реликвии в безопасности…
— Главная цель? — Виктор медленно поднялся с трона, возвышаясь над посланником. В свете факелов его высокая фигура отбрасывала гигантскую тень, напоминавшую крылья неземной птицы. — Разве может быть у крестового похода иная цель, кроме полного триумфа истинной веры над ложными учениями? Иерусалим — лишь первый шаг. Впереди — искоренение ереси по всему Леванту, а затем и дальше.
Он взял Копьё и сделал несколько шагов по залу.
— Передайте Папе, что я благодарен за его благословение. Но Рассветный орден будет действовать по собственному усмотрению. Время дипломатии и компромиссов закончилось. Левант будет очищен, и на этой земле возникнет новое королевство — оплот истинной веры.
Кардинал склонился ещё ниже, касаясь лбом холодного мрамора пола.
— Я передам ваши слова, монсеньор, — прошептал он, и в его голосе слышался не только страх, но и благоговение. — Позвольте вручить вам дар от Его Святейшества.
Он достал из складок одеяния небольшую шкатулку из красного дерева и поднёс её Криду. Внутри, на подушечке из пурпурного бархата, лежала золотая корона, усыпанная драгоценными камнями.
— Корона Иерусалимского королевства, — пояснил посланник. — Его Святейшество считает, что никто не достоин носить её больше, чем вы, монсеньор.
Виктор долго смотрел на корону. В глазах его мелькнуло что-то похожее на усмешку.
— Ирония судьбы, — тихо произнёс он. — Я, проклятый бессмертием, становлюсь королём.
Он взял корону и возложил её на голову. В тот же миг по залу прокатился странный гул, словно само мироздание отозвалось на этот жест. Копьё в руке Крида вспыхнуло ярче, его голубое сияние на мгновение залило весь зал.
— Да здравствует Король Виктор, Защитник Гроба Господня, Хранитель истинной веры! — возгласил кардинал, и стража у стен подхватила этот клич.
Лицо Крида осталось бесстрастным, но в его глазах появился новый огонь — холодный и решительный.
— Теперь вы можете идти, — произнёс он, вновь садясь на трон, корона тяжело давила на его голову, но он не подавал вида. — Скажите Папе, что я принимаю его дар. И что вскоре он получит известия о новых победах.
Когда посланник удалился, в зал вошла Изабелла. Она изменилась за последние месяцы — стала бледнее, тоньше, в её глазах появилась настороженность, с которой она теперь смотрела даже на Виктора.
— Теперь ты король, — произнесла она, остановившись перед троном.
— Корона — всего лишь символ, — ответил Крид. — Не более чем инструмент для достижения нашей цели.
Изабелла внимательно изучала его лицо.
— Наша цель изменилась, Виктор, — тихо сказала она. — Или ты сам изменился. Когда-то мы искали кольца, чтобы не допустить их объединения в руках Абаддона. Теперь же… — она сделала паузу, подбирая слова, — теперь я не уверена, что понимаю, к чему мы стремимся.
Крид поднялся с трона и подошёл к большому окну, выходящему на город. Иерусалим лежал перед ним, изменившийся почти до неузнаваемости за те месяцы, что прошли с его завоевания. Там, где раньше стояли мечети, теперь возвышались христианские соборы. Улицы патрулировали рыцари в белых плащах с серебряными крестами. На площадях горели костры, в которых сжигали книги, не угодные новым хозяевам города.
— Когда-то я был наивен, — произнёс Виктор, не оборачиваясь. — Считал, что достаточно просто не допустить торжества зла. Теперь я понимаю, что этого мало. Мир нуждается в жёсткой руке, направляющей его к истинному пути. И эта рука — моя.
Он повернулся к Изабелле, и она едва сдержала вздох, увидев, какая тень легла на его лицо.
— Каждый город, каждое селение от Средиземного моря до Евфрата будет очищено от скверны ложных верований. Каждый камень каждого языческого храма будет вырван из земли. Каждое дитя будет воспитано в истинной вере, даже если для этого придётся забрать его у родителей. И когда эта земля станет единой в вере, тогда и только тогда мы обратим взор на остальной мир.