— Нам известно местонахождение ещё одного кольца, — продолжил Крид. — На Кипре, в крепости тамплиеров, что не покорилась ни королю Франции, ни Папе. Я отправляюсь туда сегодня же.
Из рядов рыцарей выступил седовласый мужчина с изрубленным шрамами лицом — брат Антоний, ветеран крестовых походов, один из немногих, кто знал всю правду о прошлом Крида.
— Монсеньор, — проговорил он с глубоким почтением. — Позвольте мне и пятерым братьям сопровождать вас. Море кишит пиратами, а на самом Кипре Ottoman давит на остатки христианских крепостей.
Виктор внимательно посмотрел на старого воина, затем кивнул.
— Хорошо. Но остальным я приказываю разделиться. Братья Симон и Марк отправятся в Прагу — выяснить, куда именно держат путь Тени с украденным кольцом. Братья Лука и Филипп — в Рим. Архивы Ватикана хранят секреты, которые могут указать нам на местонахождение остальных колец.
— А как же тот, кто называет себя наследником Соломона? — спросил один из молодых рыцарей — Габриэль, недавно присоединившийся к ордену. — Говорят, он способен призывать демонов Гоэтии.
Виктор опустил копьё, его взгляд стал жёстким и холодным, как лезвие кинжала.
— Он не наследник Соломона, — тихо произнёс Крид. — Он — нечто иное. Нечто, что было древним уже тогда, когда я впервые держал в руках это копьё.
По залу пронёсся тревожный шёпот. Все знали, что их предводителю не одна сотня лет, но лишь единицы догадывались о том, насколько глубоко уходят корни его истории.
— Монсеньор, — осторожно произнёс брат Антоний. — Вы говорите так, словно встречали его раньше.
Крид молчал несколько долгих мгновений. Затем медленно расстегнул верхние пуговицы своего одеяния и обнажил шрам на груди — идеально ровный, в форме наконечника копья, серебрящийся в полумраке зала.
— Это не первая наша война, — наконец проговорил он. — Но я молюсь, чтобы она стала последней.
Изабелла де Лузиньян ждала Виктора в портовом городке Марселе, в таверне «Морская дева». Крид нашёл её за столиком в дальнем углу, закутанную в простой дорожный плащ, скрывавший богатство её одеяний. Рядом лежал сундучок с письменными принадлежностями — официально она была переписчицей редких манускриптов, одной из немногих женщин, допущенных к этому ремеслу.
— Я думала, ты прибудешь один, — тихо произнесла она, когда Крид сел напротив.
Виктор покосился на своих спутников — шестеро рыцарей во главе с братом Антонием пили вино у стойки, делая вид, что не знакомы со своим кардиналом.
— Времена изменились, — ответил он. — Тени стали смелее. И если они действительно владеют первым кольцом…
— Я знаю, — перебила Изабелла. — Мои сновидения полны шёпота на мёртвых языках. Он набирает силу, Виктор. То, что спало веками в храме Соломона, теперь пробуждается.
Её рука легла поверх его ладони, и Крид почувствовал знакомое тепло, разливающееся по венам. Изабелла не была обычной женщиной — в ней текла кровь древней линии прорицателей, способных видеть сокрытое от взоров простых смертных.
— Корабль отплывает с вечерним приливом, — сказала она. — Галеон «Святой Михаил», капитан Леруа. Он доставит нас на Кипр, не задавая лишних вопросов.
— Нас? — Виктор приподнял бровь.
Изабелла улыбнулась — редкая улыбка, озарившая её обычно серьёзное лицо.
— Ты же не думал отправиться за вторым кольцом без меня? Я видела его во сне, Виктор. Оно спрятано в месте, куда не попасть без моей помощи.
Крид хотел возразить, но знал, что это бесполезно. За столетия их отношений он усвоил одну важную истину: спорить с Изабеллой было всё равно что пытаться остановить прилив голыми руками.
— Что ещё ты видела в своих снах? — спросил он вместо этого.
Улыбка исчезла с её лица.
— Кровь, — тихо произнесла она. — Много крови. И пять колец, сияющих во тьме как звёзды. Но я не знаю, чья рука соберёт их вместе — твоя или его.
Виктор посмотрел в окно, где плескались воды гавани, отражая закатное солнце. Где-то там, за морем, ждал Кипр и второе кольцо. А в тенях, оставленных уходящим светом, уже собирались силы, которым не место в мире людей.
— Мы выяснит это вместе, — произнёс он, поднимаясь. — Сегодня вечером отправляемся в путь.
Морской ветер трепал паруса галеона «Святой Михаил», наполняя их живительной силой Средиземного моря. Семь дней и ночей корабль боролся с волнами, огибая берега Италии и Греции, прежде чем на горизонте показались очертания Кипра — острова, где сходились пути христианского и мусульманского миров.