— Ждите здесь, — произнёс он, и воины застыли на месте, словно статуи.
Затем он повернулся к Изабелле, держащейся чуть в стороне.
— И ты тоже, — добавил он, и в его голосе прозвучала нотка, которую она не слышала уже очень давно, — забота.
Прежде чем она успела ответить, Крид шагнул в хижину, и дверь закрылась за ним. Одинокая фигура старика осталась стоять снаружи, наблюдая за армией с безмятежным выражением лица.
Изабелла подошла к нему, её глаза были полны вопросов.
— Кто вы? — спросила она. — И что будет теперь?
Старик повернулся к ней, и на мгновение ей показалось, что его глаза вспыхнули голубым огнём, подобным тому, что она видела за тёмными стёклами очков дона Себастьяна.
— Я Хранитель, — просто ответил он. — Один из многих. Мы наблюдаем за вратами времени с тех пор, как они были запечатаны.
Он посмотрел на хижину, и его взгляд затуманился.
— А что будет теперь? — он сделал паузу. — Это зависит от того, что выберет Бессмертный. От того, сколько человечности осталось в нём. От того, увидит ли он истинную цену пятого кольца, и будет ли готов заплатить её.
— А если не будет? — прошептала Изабелла.
— Тогда, — тихо ответил старик, — нам всем придётся заплатить куда более страшную цену.
Внутри хижины, куда вошёл Крид, не было ничего, кроме маленького алтаря в центре и единственной свечи, горевшей на нём. Но когда дверь закрылась, пространство вокруг начало расширяться, менять форму, искажаться. Стены растаяли, пол исчез, и Крид оказался стоящим посреди бесконечной пустоты, озарённой тусклым голубоватым светом.
Перед ним возникла фигура — размытая, неопределённая, подобная отражению в потревоженной воде. Но в ней было что-то мучительно знакомое.
— Узнаёшь меня? — спросила фигура голосом, который Крид не слышал уже очень давно — своим собственным, человеческим голосом.
— Кто ты? — спросило существо, всё ещё держащее Копьё с четырьмя кольцами.
— Я — ты, — ответила фигура, и её очертания начали проясняться, обретать форму. — Я — то, что осталось от Виктора Крида. От человека, который пытался спасти пророка на Голгофе. От того, кто столетиями боролся с Абаддоном, защищая мир от тьмы.
Теперь перед Кридом стоял он сам — таким, каким был до начала этого путешествия. Высокий светловолосый воин с ясными голубыми глазами, полными человечности и сострадания.
— Меня почти не осталось, — продолжил призрак. — С каждым найденным кольцом, с каждым шагом к вратам времени, меня становится всё меньше. Ты поглощаешь меня, как поглотил тысячи других.
Существо с голубыми глазами изучало своё прежнее воплощение, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на узнавание, на жалость.
— Я был… ты был… слаб, — произнесло оно. — Ограничен человеческой формой, человеческими эмоциями, человеческими страданиями. Теперь я свободен от этого.
— Свободен? — эхом отозвался призрак. — Или просто обменял одно рабство на другое? Раньше ты был рабом своего бессмертия, своей невозможности умереть. Теперь ты — раб Копья, раб врат времени, раб силы, которая использует тебя для своих целей.
Он сделал шаг вперёд, его очертания стали ещё чётче.
— Вспомни, кем ты был. Вспомни, за что боролся. Вспомни тех, кого любил, — призрак повернул голову, словно указывая на невидимую Изабеллу за пределами этого странного пространства. — Вспомни, что значит быть человеком.
Существо задрожало, его голубые глаза на мгновение потускнели, и в них проглянул отблеск былой человечности.
— Я… помню, — произнесло оно голосом, в котором сквозь хор множества голосов пробивался один — человеческий голос Виктора Крида. — Но я не могу вернуться. Не теперь, когда я зашёл так далеко. Не теперь, когда я так близок к вратам времени, к освобождению от вечности.
— Ты не знаешь, что за вратами, — мягко возразил призрак. — Ты не знаешь, какую цену придётся заплатить за их открытие. Ты не знаешь, что случится с миром, с людьми, с теми, кого ты когда-то любил.
Он указал на пустоту вокруг них.
— Посмотри, что ты уже сделал. Ты превратил тысячи людей в безвольные продолжения своего сознания. Ты разрушил целые города, уничтожил культуры и цивилизации. И всё это ради чего? Ради возможности прекратить своё существование?
Существо молчало, его глаза медленно возвращали свой нечеловеческий блеск.