— Жаль, — произнёс Абаддон своим истинным голосом, шелестящим, как осенние листья. — Я надеялся, что ты настолько потерял себя, что не сможешь отличить меня от той, которую когда-то любил.
Он указал на Копьё в руке существа.
— Но план остаётся прежним. Ты отдашь мне Копьё. Добровольно или нет.
Существо с голубыми глазами выпрямилось во весь рост, и теперь оно казалось выше, чем раньше, словно само пространство изгибалось вокруг него.
— Никогда, — произнесло оно, и в его голосе звучала не только нечеловеческая сила новой сущности, но и непреклонная воля Виктора Крида. — Я никогда не отдам тебе Копьё. Никогда не позволю тебе открыть врата времени.
Абаддон рассмеялся — сухой, шелестящий смех, от которого пространство вокруг содрогнулось.
— О, не думай, что у тебя есть выбор, Бессмертный, — произнёс он, делая шаг вперёд. — Ты зашёл слишком далеко. Ты почти уничтожил то, чем был когда-то. Человек в тебе почти мёртв.
Он указал на призрак, всё ещё стоящий рядом с пятым кольцом.
— Смотри на него — жалкий остаток твоей человечности. Скоро и он исчезнет, и тогда ты станешь… ничем. Пустой оболочкой, вместилищем силы, которая использует тебя для своих целей.
Абаддон сделал ещё один шаг вперёд, и теперь в его руке появилось копьё — с виду обычное, но от его наконечника исходило то же ядовито-зелёное сияние, что и из глаз.
— Отдай мне Копьё, — повторил он, — или я вырву его из твоих остывающих пальцев.
Существо не ответило. Вместо этого оно крепче сжало Копьё Судьбы, и четыре кольца на нём вспыхнули ярче, наполняя пространство вокруг голубоватым светом.
Абаддон не стал ждать. С нечеловеческой скоростью он бросился вперёд, занося своё копьё для удара. Существо попыталось парировать, но было слишком поздно. Наконечник копья Абаддона вонзился ему в грудь точно в то место, где когда-то римское копьё пронзило тело Виктора Крида, пытавшегося спасти пророка на Голгофе.
Время словно замерло. Абаддон стоял, всё ещё держа копьё, вонзённое в грудь существа. На его маске читалось торжество, сменившееся замешательством, когда он понял, что что-то пошло не так.
Копьё не причинило вреда. Вместо того, чтобы пронзить плоть, оно словно входило в неё, как в воду, постепенно растворяясь, исчезая. А вместе с ним менялось и существо.
Голубое сияние, окружавшее его, начало меркнуть. Нечеловеческие черты лица смягчались, возвращаясь к человеческим. Глаза, бывшие колодцами голубого огня, вновь обретали форму, цвет, выражение. Волосы из нитей серебристого света превращались в обычные золотистые пряди.
— Что происходит? — прошипел Абаддон, пытаясь вырвать копьё, но оно продолжало исчезать, поглощаемое телом существа. — Что ты делаешь⁈
И впервые за долгое время существо заговорило полностью человеческим голосом — голосом Виктора Крида, без хора множества голосов за ним.
— Я вспоминаю, — произнёс он. — Вспоминаю, кем я был. Вспоминаю, за что сражался. Вспоминаю… себя.
Он посмотрел на призрак, всё ещё стоящий рядом с пятым кольцом, и на его лице появилась улыбка — человеческая улыбка, полная узнавания и благодарности.
— Спасибо, — произнёс Виктор. — За то, что дождался меня.
Призрак кивнул и начал таять, но не исчезая в никуда, а словно сливаясь с Кридом, становясь частью его вновь.
Когда копьё Абаддона полностью исчезло, поглощённое телом Виктора, демон отшатнулся, в его глазах читался неподдельный страх.
— Невозможно, — прошипел он. — Ты не можешь вернуться. Не после того, как зашёл так далеко. Не после того, как почти уничтожил себя.
Крид сделал шаг вперёд, и теперь он был полностью человеком — высоким светловолосым воином с ясными голубыми глазами, в которых горел свет понимания и решимости.
— Я никогда не уходил полностью, — ответил он. — Часть меня всегда была здесь, ожидая момента, когда я смогу вернуться.
Он поднял Копьё Судьбы, и четыре кольца на нём светились теперь мягче, спокойнее, словно признавая его вновь обретённую человечность.
— А теперь, Абаддон, — произнёс Виктор, — я думаю, у тебя есть кое-что, принадлежащее мне.
Его взгляд упал на грудь демона, где под чёрными одеждами виднелось тусклое свечение — пятое кольцо, которое Абаддон прятал всё это время, надеясь заполучить Копьё, когда Крид окончательно потеряет себя.