— Я понял, в чём твоя слабость, Абаддон, — произнёс Крид, делая шаг навстречу демону. — Ты всё ещё пытаешься разрушить то, что не понимаешь. Но истинная сила не в разрушении. Она в созидании, в принятии, в единении с тем, что превосходит нас обоих.
Он протянул руку к вихрю тьмы, и там, где его пальцы касались чёрных щупалец, они превращались в свет, словно исцеляясь от древней болезни.
Абаддон закричал — не от боли, а от ужаса осознания того, что происходит. Он пытался отступить, отдалиться от Крида, но было поздно. Свет уже проник в его сущность, рассеивая тьму, трансформируя её.
— Что ты делаешь со мной⁈ — завыл демон голосом, в котором не осталось ничего человеческого.
— Освобождаю тебя, — ответил Виктор. — От ненависти, от жажды разрушения, от вечной войны, которую ты ведёшь даже с самим собой.
Он сделал ещё один шаг, и теперь его рука коснулась центра вихря, где пульсировало зелёное пламя глаз Абаддона. В тот же миг вихрь тьмы взорвался вспышкой света, столь яркой, что, казалось, сам храм растворился в ней.
Когда свет рассеялся, Виктор стоял в центре зала, держа в одной руке пятое кольцо, а в другой — маску из полированной кости, всё, что осталось от Абаддона. Маска, казалось, съёживалась, таяла, превращаясь в прах под взглядом Крида.
— Покойся с миром, древний враг, — тихо произнёс Виктор, когда последняя частица маски растворилась в воздухе. — Наша война окончена.
Он повернулся к алтарю, всё ещё держа пятое кольцо. Оно пульсировало в его ладони, словно живое существо, стремящееся воссоединиться с остальными четырьмя, ставшими частью его сущности.
Виктор долго смотрел на него, зная, что стоит на пороге решения, которое изменит не только его судьбу, но и судьбу всего мира. Четыре кольца внутри него пульсировали в ожидании, а пятое отвечало им, создавая гармонию, которой не было уже тысячелетия.
Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и прижал пятое кольцо к груди, туда, где под кожей светились остальные четыре. Вспышка света озарила храм, когда последнее кольцо слилось с его сущностью, завершая узор, начатый первыми четырьмя.
Земля под ногами Крида задрожала, стены храма затрещали, купол, всё ещё открытый звёздному небу, начал искривляться, словно сама ткань реальности не выдерживала силы, собранной в одной точке.
А затем пространство перед Виктором разорвалось, открывая врата времени — величественный портал, сотканный из света и тьмы, внутри которого виднелись образы всех возможных прошлых и будущих, всех реальностей, существующих одновременно.
Крид стоял перед вратами, и теперь перед ним был выбор, о котором говорил призрак его человечности в хижине у подножия Фудзи, выбор между освобождением для себя ценой разрушения мира и спасением мира ценой собственного уничтожения.
Но Виктор нашёл третий путь. Он медленно поднял руки к вратам, не входя в них и не позволяя тому, что за ними, войти в этот мир. Вместо этого он начал… закрывать их. Не физическим усилием, а силой воли, силой понимания, силой принятия своей истинной природы.
Врата сопротивлялись, пытаясь затянуть его внутрь или выпустить то, что скрывалось за ними. Но Крид был непреклонен. С каждым моментом портал становился всё меньше, его сияние тускнело, и наконец, с последним всплеском энергии, врата времени закрылись.
Но не исчезли полностью. Они словно свернулись, сжались до размеров небольшого кристалла, парящего перед Виктором. Кристалл, внутри которого пульсировали все пять колец, слившихся воедино, — ключ, который теперь можно было хранить, а не использовать.
Крид осторожно взял кристалл в руки, чувствуя его тепло и пульсацию. Он знал, что должен найти для него безопасное место, место, где никто и никогда не сможет использовать его силу для разрушения или хаоса.
Но это было задачей на будущее. Сейчас, когда битва с Абаддоном была окончена, а врата времени запечатаны, Виктор чувствовал лишь усталость и странное облегчение, словно бремя тысячелетий наконец ослабло на его плечах.
Он обернулся и увидел, что храм начинает рушиться — не от разрушительной силы, а словно возвращаясь к своему естественному состоянию после долгих веков мистической поддержки. Колонны крошились, стены трескались, купол обрушивался кусками мрамора и кристалла.