Виктор долго смотрел на генерала, в его взгляде читалась не злость или презрение, а странная грусть, словно он сожалел о неизбежном.
— Так да будет по-вашему, — тихо произнёс он, но его голос всё равно достиг каждого уха.
А затем Крид двинулся вперёд, и с каждым его шагом голубое сияние вокруг него становилось ярче, плотнее, превращаясь в своеобразную ауру, в которой пульсировали узоры, напоминающие пять колец, слившихся воедино.
Генерал выхватил меч и отдал приказ к атаке. Тысячи стрел взвились в воздух, устремляясь к одинокой фигуре Виктора. Но ни одна не достигла цели — они рассыпались в прах, не долетая до него, сгорая в ауре голубого огня, окружавшей Крида.
Первые ряды китайских солдат с боевым кличем бросились вперёд, размахивая мечами и копьями. Виктор не ускорил шаг и не изменил направления. Он шёл прямо на них, невооружённый, защищённый лишь тем странным сиянием, которое, казалось, было частью его самого.
Когда расстояние между ними сократилось до нескольких шагов, произошло нечто невообразимое. Крид не стал уклоняться от атаки или защищаться. Вместо этого он просто… прошёл сквозь своих врагов. Буквально через них, как сквозь туман или дым. И там, где он проходил, солдаты падали — не раненые, не убитые в привычном понимании, а словно лишённые жизненной силы, опустошённые до самой сути.
Виктор продолжал идти ровным, неторопливым шагом, и вокруг него образовывался коридор из павших воинов. Те, кто был далеко, видели лишь, как их товарищи внезапно валятся с ног, словно подкошенные, когда светловолосый чужеземец просто проходит мимо них, даже не замедляя шага, не делая ни единого агрессивного движения.
Паника начала распространяться по рядам китайского войска. Солдаты, ещё минуту назад уверенные в своей непобедимости благодаря численному превосходству, теперь в ужасе отступали, спотыкаясь о тела товарищей, бросая оружие, забывая о дисциплине и приказах.
Генерал, видя, что его армия разваливается на глазах, попытался восстановить порядок. Он сам возглавил атаку элитного отряда императорской гвардии, лучших воинов Поднебесной, обученных сражаться с любым противником, какой бы силой тот ни обладал.
Но результат был тем же. Крид, всё так же спокойно идущий вперёд, даже не поднял руки для защиты, когда меч генерала обрушился на него. Клинок прошёл сквозь голубое сияние и… рассыпался искрами, словно был сделан из бумаги, а не из закалённой стали. А в следующий миг сам генерал рухнул на землю, его глаза остекленели, жизнь покинула тело.
К закату всё было кончено. Пятьдесят тысяч лучших воинов Китая лежали на земле, не мёртвые в привычном понимании этого слова, но и не живые. Словно оболочки, из которых изъяли всё, что делало их людьми — волю, мысли, эмоции, саму искру жизни.
Виктор Крид стоял посреди этого безмолвного поля, окружённый телами поверженных врагов. Голубое сияние вокруг него постепенно тускнело, возвращаясь к почти незаметному свечению, которое теперь было его постоянным спутником.
Он оглядел результат своей работы, и на его лице не было ни торжества, ни удовлетворения — только усталость и глубокая печаль. Он не хотел этой битвы, не хотел этих смертей. Но выбор был сделан не им.
Медленно, словно неся на плечах невидимый груз, Крид повернулся и пошёл обратно к своей крепости, где ждали его старейшины маньчжурских племён. Сегодня они увидели ещё одно подтверждение того, что их предводитель не просто искусный воин или мудрый правитель, но существо иного порядка, связанное с силами, превосходящими человеческое понимание.
Когда Виктор вернулся в круглый зал своей ставки, старейшины встретили его почтительным молчанием. Они видели сражение — если это можно было назвать сражением — с вершины холма, и теперь в их глазах читался не только страх или благоговение, но и вопрос: что будет дальше?
Крид молча сел на своё место, взял чашку с остывшим чаем, сделал глоток. Его лицо было задумчивым, взгляд — устремлённым куда-то вдаль, за пределы этого зала, этого острова, возможно, даже этого времени.
— Это изменит всё, — наконец произнёс Нургачи, нарушая тишину. — Китай никогда не простит такого унижения. Они пришлют новую армию, больше прежней. И ещё одну, и ещё. Они будут воевать, пока не уничтожат нас или не будут уничтожены сами.
Виктор медленно покачал головой.
— Нет, друг мой. Они не пришлют новую армию. По крайней мере, не сразу.