— Я вижу их, — произнёс он голосом, в котором звучала сила, недоступная обычным смертным. — Вижу оставшиеся кольца. И вижу его — Абаддона. Он в Иерусалиме. Он знает о третьем кольце.
Изабелла и брат Антоний переглянулись. Оба понимали, что только что стали свидетелями трансформации, значение которой им ещё предстояло осознать.
— Что теперь, монсеньор? — осторожно спросил брат Антоний.
Виктор обратил к нему взгляд, в котором ещё мерцали отблески нечеловеческой силы.
— Теперь, — произнёс он, поднимая Копьё с постамента, — мы готовимся к войне. Настоящей войне. Отправьте гонцов в Иерусалим. Пусть братья Лука и Филипп знают — мы идём. И пусть готовятся защищать еврейский квартал любой ценой.
Крид повернулся к выходу, но Изабелла остановила его, положив руку на плечо.
— Виктор, — произнесла она с тревогой в голосе. — Что ты видел? Что-то ещё, я знаю.
Он долго смотрел на неё, словно решая, стоит ли делиться увиденным. Наконец, тихо произнёс:
— Пять колец, когда они соединятся, откроют врата. Но не только между мирами, Изабелла. Они откроют врата времени. И то, что придёт через них… изменит всё. Навсегда.
— К добру или ко злу? — прошептала она.
Крид покачал головой.
— Это зависит от того, кто будет держать Копьё в момент, когда последнее кольцо займёт своё место. Я или Абаддон.
Он направился к дверям, за которыми ждали рыцари, готовые выполнить любой приказ своего предводителя.
— Каир стал нашей крепостью, — произнёс Виктор, прежде чем открыть двери. — Но настоящая битва ждёт нас в Святом городе.
Изабелла смотрела ему вслед, размышляя о том, сколько ещё испытаний им предстоит пройти, прежде чем все пять колец будут найдены. И о том, какую цену придётся заплатить за победу в этой древней войне, чьи истоки терялись во тьме веков.
Высоко над Каиром, на вершине минарета, ставшего теперь сторожевой башней Ордена, одинокая фигура в чёрном плаще наблюдала за городом. Глаза под капюшоном светились красным, подобно углям из адского горнила.
— Два кольца, Бессмертный, — прошептал Абаддон, чувствуя пульсацию силы, исходящей от храма. — Осталось всего три. Гонка продолжается.
Он поднял взгляд к звёздам, которые, казалось, мерцали в такт его мыслям.
— И в этот раз я не проиграю.
Ночной ветер подхватил его плащ, и в следующее мгновение на вершине минарета никого не было — лишь тени, танцующие в лунном свете, да отголосок смеха, уносимый к пескам бесконечной пустыни.
Каир купался в лучах полуденного солнца. Жара, казалось, плавила сам воздух, заставляя каменные стены города дрожать в мареве миража. Но внутри Храма Рассвета, в просторных покоях Кардинала-протектора, царила благословенная прохлада.
Виктор Крид стоял у окна, наблюдая за двором, где рыцари Ордена тренировались под наблюдением брата Антония. Копьё Судьбы, с двумя сияющими кольцами на рукояти, покоилось в специальном держателе на стене — всегда в пределах досягаемости. С момента объединения со вторым кольцом Виктор чувствовал, как его сила растёт день ото дня, как обостряются чувства и восприятие.
— Монсеньор, — прервал его размышления молодой послушник, склонившись в почтительном поклоне. — Посетитель из Испании прибыл. Дон Себастьян, как вы и ожидали.
Крид кивнул, не отрывая взгляда от тренирующихся рыцарей.
— Проводи его в малую приёмную. И подай лучшее андалусское вино из моих личных запасов. Скажи, я присоединюсь к нему через несколько минут.
Когда послушник удалился, Виктор повернулся к Копью. Протянув руку, он коснулся древка, позволяя силе артефакта течь по его венам, наполняя разум ясностью и решимостью. Встреча с доном Себастьяном могла стать поворотным моментом в их борьбе за третье кольцо. Орден иезуитов, где испанец имел колоссальное влияние, контролировал множество тайных архивов по всей Европе и имел агентов при каждом значимом королевском дворе.
— Время союзов, — прошептал Крид, отнимая руку от Копья. — Даже с теми, кому я не доверяю.
Малая приёмная представляла собой элегантное помещение, где христианское и исламское искусство переплетались в удивительной гармонии. Арабские ковры устилали мозаичный пол, а на стенах, украшенных крестами, висели гобелены с узорами, напоминающими страницы Корана.
Дон Себастьян стоял у шахматного столика, изучая позицию фигур, оставшихся после чьей-то незаконченной партии. Высокий, стройный мужчина с идеально уложенными тёмными волосами и бледной кожей, он выглядел чужеродным элементом в этом восточном интерьере. Его строгий тёмный костюм-тройка, сшитый по последней европейской моде, контрастировал с яркими красками комнаты. Но самой примечательной деталью его облика были очки-авиаторы с тёмными стёклами, за которыми скрывались глаза, о которых ходили самые невероятные слухи.