А где-то глубоко внутри, в самых тёмных уголках сознания, ворочалось подозрение: что, если дон Себастьян не говорит всей правды? Что, если у него есть собственные мотивы, собственные цели? Что, если всё это — лишь изощрённая манипуляция, чтобы использовать Бессмертного в каких-то неведомых играх космического масштаба?
Но выбора, похоже, не было. Либо довериться Хранителю и принять судьбу, предначертанную ему с самого начала его долгого пути, либо рискнуть всем, что ему дорого, в тщетной попытке сопротивляться неизбежному.
И пока они играли в шахматы в тихом кафе на Майорке, где-то за гранью обычной реальности древняя сила приближалась, чувствуя зов пяти колец, слившихся с сущностью Виктора Крида, готовая воссоединиться с миром, из которого была изгнана эоны назад.
После встречи с доном Себастьяном Виктор вернулся в свой номер в Пальме. Вечернее солнце окрашивало стены древней столицы Майорки в оттенки золота и терракоты, но Бессмертному было не до красот средиземноморского заката. В голове пульсировали слова Хранителя — о праматерии, о необходимости стать сосудом для первозданного хаоса, о возможной потере себя.
Крид сидел у окна, глядя на величественный силуэт собора, но видя перед собой лица тех, кого оставил в Италии — Изабель, Софию, Александра. Что будет с ними, если он не вернётся? Если растворится в древней силе, забыв, кто он и откуда пришёл?
Дон Себастьян говорил о необходимости сохранить свою суть, свою индивидуальность перед лицом слияния с хаосом. Но как это сделать? Тысячелетия существования научили Виктора одному: даже самая стойкая память может подвести, даже самое твёрдое намерение может быть размыто временем и обстоятельствами.
И тогда его осенило. Если память может подвести, нужно создать нечто внешнее, якорь, который удержит его сознание даже в пучине трансформации.
Виктор открыл свой потрёпанный дорожный саквояж и достал оттуда старинную книгу в чёрном кожаном переплёте. Это была «Liber Umbrarum» — «Книга Теней», древний гримуар, собрание знаний и ритуалов, накопленных за века существования тайных обществ Европы. Крид приобрёл её давно, у антиквара в Праге, и иногда использовал для записи собственных наблюдений и открытий.
Но обычная страница не годилась для того, что он задумал. Если праматерия действительно была столь могущественной, как утверждал дон Себастьян, простая бумага не выдержит контакта с энергиями такого уровня.
Виктор поставил на стол небольшую спиртовку, которую всегда возил с собой для алхимических экспериментов. Зажёг огонь и положил на него маленький серебряный нож — тот самый, которым Изабель когда-то порезала палец, случайно дав свою кровь для ритуала, связавшего их судьбы крепче любой брачной церемонии.
Пока нож нагревался, Крид приготовил остальные ингредиенты: пузырёк с особыми чернилами, смешанными на основе его собственной крови и редких минералов с тибетских гор; тончайшую кисть из волоса единорога (или существа, которое древние считали единорогом); порошок из толчёного лунного камня, собранного в ночь полнолуния на вершине горы Фудзи.
Когда нож раскалился докрасна, Виктор глубоко вдохнул, сосредотачиваясь. То, что он собирался сделать, не было приятным, но необходимость перевешивала боль. Осторожно, с точностью хирурга, он поднёс лезвие к внутренней стороне предплечья и начал срезать тонкий слой собственной кожи.
Обычный человек потерял бы сознание от боли, но Бессмертный лишь стиснул зубы. Его тело, закалённое тысячелетиями битв и испытаний, быстро адаптировалось, выделяя эндорфины и блокируя болевые сигналы. К тому же, пять колец, слившиеся с его сущностью, ускоряли регенерацию, позволяя коже восстанавливаться почти в реальном времени.
Это создавало дополнительную сложность — Виктору приходилось работать быстро, отделяя лоскут кожи до того, как рана начнёт затягиваться. Но за века практики он научился контролировать свои регенеративные способности, замедляя их, когда это было необходимо.
Наконец, перед ним лежал небольшой прямоугольник кожи размером с книжную страницу. Рана на его предплечье уже затягивалась, оставляя лишь лёгкое розоватое пятно, которое исчезнет через несколько часов.
Теперь начиналась самая сложная часть. Виктор погрузил лоскут в специальный раствор, который он приготовил заранее — смесь соли Мёртвого моря, экстракта алоэ и ещё нескольких компонентов, рецепт которых был известен лишь немногим алхимикам древности. Этот раствор должен был предотвратить разложение кожи, сохранив при этом её связь с породившим её телом.