Виктор чувствовал, как его тело меняется, адаптируясь к притоку энергии. Кожа становилась плотнее, мышцы — сильнее, кости — прочнее. Но главные изменения происходили внутри, на уровне клеток, молекул, самой структуры его бытия.
Капсулы из особого материала формировались в его теле, изолируя наиболее опасные, неконтролируемые аспекты праматерии. Это была не победа Крида над древней силой, а скорее… компромисс. Симбиоз между существом, прожившим тысячелетия, и энергией, существовавшей до начала времён.
Процесс слияния длился, казалось, вечность. Реальность вокруг яхты искажалась и перестраивалась, море то замерзало, то закипало, небо меняло цвета, которых не существовало в нормальном спектре. Время то ускорялось, то замедлялось, то вовсе останавливалось.
А потом всё закончилось. Так же внезапно, как началось.
Виктор открыл глаза и увидел обычное море, обычное небо, обычную реальность. Яхта мирно покачивалась на волнах, как будто ничего не произошло. Но он знал: всё изменилось.
Он чувствовал праматерию внутри себя — не как чужеродное присутствие, а как новую грань собственной сущности. Она была запечатана, контролируема, но не уничтожена и не подавлена. Скорее, интегрирована в сложную структуру его бытия, как новый инструмент, новая способность, новый аспект его существа.
Крид медленно поднялся на ноги, ощущая странную лёгкость и одновременно — невероятную тяжесть. Его тело казалось одновременно более материальным, более плотным, и более… эфемерным, словно концепция физического существования изменила для него своё значение.
Виктор подошёл к борту яхты и посмотрел на своё отражение в воде. Он всё ещё узнавал себя — те же черты лица, те же глаза, в которых пульсировало голубое пламя. Но теперь в этом пламени проскакивали другие оттенки — цвета, не имеющие названия в человеческих языках, отражения первозданного хаоса, ставшего частью его существа.
Он протянул руку и легко коснулся поверхности моря. Вода мгновенно отреагировала, формируя странные узоры, которые складывались в подобие иероглифов или рун — язык праматерии, теперь понятный ему на интуитивном уровне.
— Кто я теперь? — спросил Виктор вслух, не обращаясь ни к кому конкретно.
«Ты — сосуд. Хранитель. Мост между мирами, — донёсся ответ изнутри его сознания, и это был и его собственный голос, и голос праматерии одновременно. — Ты всё ещё Виктор Крид, но также нечто большее. Нечто, не имеющее названия в языках смертных».
Бессмертный кивнул, принимая эту трансформацию. Он прошёл к рулю яхты и взялся за штурвал. Пора было возвращаться — к берегам, к людям, к тем, кого он любил и ради кого пошёл на этот риск.
Но сначала он достал из кармана «Книгу Теней» и открыл страницу из собственной кожи. Символы, начертанные его кровью, всё ещё светились мягким голубым светом, но теперь к нему добавились новые оттенки — отражения праматерии, ставшей частью его существа.
Виктор улыбнулся. Якорь сработал. Его сущность, его «я» сохранились, несмотря на слияние с первозданным хаосом. Он не забыл ни единого дорогого имени, ни единого важного воспоминания.
Виктор закрыл книгу и спрятал её во внутренний карман плаща. Якорь сработал. Он оставался собой, сохранив все воспоминания и суть своей личности, несмотря на титаническую силу, теперь текущую в его венах.
Он поднял паруса и направил яхту к берегам Майорки. Возвращение в мир людей после слияния с праматерией вызывало странное чувство. Привычная реальность казалась одновременно более яркой, более детализированной — он видел нюансы цвета, света и тени, недоступные обычному зрению, — и при этом более… хрупкой, словно тонкая пленка, которую можно прорвать одним неосторожным движением.
Виктор чувствовал, как праматерия внутри него реагирует на окружающий мир — изучает, познаёт, пробует на вкус. Она была тщательно изолирована системой энергетических капсул, созданных пятью кольцами, но её присутствие оставалось ощутимым. Как спящий вулкан — неактивный, но готовый пробудиться в любой момент.
Особенно странно было ощущать время. Для праматерии, существовавшей до начала вселенной, все эпохи были одинаково доступны и реальны. И теперь эта особенность восприятия перешла к Криду — он видел не только настоящее, но и слабые отголоски прошлого и возможные линии будущего, накладывающиеся на текущую реальность, словно полупрозрачные слои на старинной картине.