— Куда вы, капитан? — тревожно спросил рыцарь.
Осмотрев посуду и оставшееся вино, он не обнаружил ничего подозрительного. Яд, скорее всего, был добавлен непосредственно в кубок принца. Это значительно сужало круг подозреваемых до тех, кто имел доступ к посуде или находился рядом с Пьером в момент наполнения кубка.
Крид вернулся к принцу, состояние которого заметно ухудшилось — он дрожал, а на лбу выступили капли пота. Лекаря всё ещё не было.
— Кто наливал вино в ваш кубок, Ваше Высочество? — спросил Крид, склонившись к принцу.
— Жак… мой виночерпий… — с трудом произнёс Пьер. — Как обычно…
Крид огляделся в поисках упомянутого слуги, но не увидел его среди присутствующих.
— Где виночерпий принца? — громко спросил он.
Люди переглянулись в замешательстве. Никто не видел Жака после того, как началась суматоха.
— Он сбежал, — пробормотал сэр Арман. — Значит, это он…
— Не обязательно, — возразил Крид. — Возможно, его заставили действовать под угрозой или обманом. — Он повернулся к другим слугам. — Кто-нибудь видел, куда он направился?
Молодой конюх робко поднял руку.
— Я видел, как он уходил в ту сторону, господин капитан, — указал он на заросли к востоку от поляны. — Очень быстро шёл, почти бежал.
— Сир Арман, оставайтесь с принцем, — приказал Крид. — Я найду виночерпия.
Не дожидаясь ответа, он бросился в указанном направлении. Годы тренировок и сражений сделали его движения быстрыми и точными. Он бесшумно скользил между деревьями, внимательно изучая землю в поисках следов.
Вскоре он заметил примятую траву и сломанные ветки — явные признаки того, что кто-то недавно прошёл здесь в спешке. Следы вели к небольшому ручью, пересекавшему лес. Крид ускорил шаг.
Виночерпий обнаружился в сотне шагов от ручья — он лежал лицом вниз, с кинжалом в спине. Крид перевернул тело и увидел застывшее в предсмертном ужасе лицо. Жак был мёртв уже около четверти часа.
— Идеальный исполнитель, — пробормотал Крид. — Подливает яд и тут же становится жертвой.
Он тщательно осмотрел тело и окружающую местность. Убийца оставил мало следов, но Крид всё же сумел различить отпечатки сапог, уходящие в северном направлении. Следы были глубокими — человек двигался быстро и был, вероятно, в полном вооружении.
Решив не преследовать убийцу — принц нуждался в его защите сейчас больше, чем когда-либо — Крид обыскал карманы виночерпия и обнаружил маленький стеклянный флакон. Он был пуст, но на его дне оставались следы порошка, по цвету и запаху идентичного тому, что он почувствовал в кубке принца.
Крид поспешил обратно на поляну, где обнаружил, что прибыл королевский лекарь. Пожилой человек в тёмной одежде склонился над принцем, давая ему какое-то снадобье.
— Как он? — спросил Крид, подходя ближе.
— Жив, благодаря богу и вашей расторопности, — ответил лекарь. — Яд ntgthm действует медленно, разрушая внутренности. Но я дал противоядие. Если принц переживёт ближайшие часы, он выздоровеет.
— Нужно немедленно доставить его во дворец, — решил Крид. — Здесь слишком опасно.
— Согласен, — кивнул лекарь. — Но перемещать его следует очень осторожно. Любое резкое движение может ускорить действие яда.
По приказу Крида слуги быстро соорудили носилки из плащей и копий. Принца бережно уложили на импровизированное ложе, и процессия медленно двинулась обратно к городу. Крид лично возглавил отряд, не спуская глаз с окружающего леса — он не исключал возможности новой атаки.
— Вы нашли виночерпия? — тихо спросил сэр Арман, поравнявшись с Кридом.
— Мёртв, — кратко ответил тот. — Кинжал в спину. Классический способ заметать следы.
— Значит, настоящий отравитель всё ещё на свободе, — мрачно заключил рыцарь.
— И, возможно, среди нас, — Крид внимательно оглядел сопровождающих. — Не спускайте глаз с принца. Я доверяю вам его жизнь, сир Арман.
— Клянусь честью, я не подведу, — твёрдо ответил рыцарь.
Путь обратно во дворец был долгим и напряжённым. Несколько раз принц терял сознание, но лекарь уверял, что это нормальная реакция на противоядие. К закату процессия наконец достигла дворцовых ворот, где их уже ждала встревоженная стража и придворные, получившие известие о покушении.
Король Гуго IV, несмотря на слабое здоровье, лично вышел встретить сына. Его лицо, обычно бесстрастное, выражало глубокую тревогу.