Он не заглянул.
В зале заработал телевизор. Отец теперь будет занят решением своей проблемы, ему теперь точно не будет дела до дочери.
Надо бежать! Как только он напьётся, надо бежать! Лучше жить на улице, чем с этим грабителем. Пусть меня подберут те страшные люди и отправят в страшное место. Я сумею это вытерпеть, ведь я отважная!
Кира спустилась с подоконника и начала собирать свои вещи в старый потёртый рюкзачок. Она не торопилась, ведь времени у неё ещё было предостаточно, а вещей немного. Она вспомнила своего друга зайчика и сердце защемило жалостью. Его можно было бы взять с собой. Он же не виноват, что отец обыскивал нашу норку. Как бы плюшевый зайчик мог ему противостоять? Ведь он такой слабенький. Потом, когда я спущусь на улицу, я его подберу, решила Кира. Она свесилась через подоконник; зайчик лежал на краю тротуара, у самого бордюра. Даже в конусе света от фонаря он оставался почти незаметным. Его наверняка никто не заберёт. Такой старый зайчик никому уже не нужен. Несчастного зайчика вынудили предать, но я его не выброшу больше.
Затем Кира, забралась на свою кроватку, в самый уголок, закрылась подушкой и собралась ждать.
Ждать, пока ЭТО не начнётся снова.
……
Кира очнулась от страшного вопля. Её передёрнуло, и она машинально закрыла ладонями уши, как и прошлой ночью, как и всегда.
Отец кричал, и крик его исходил жутким бесконечным страданием, словно находился он под пытками, словно резали его на куски. Потом крик затихал на некоторое время, будто отец набирал в себя воздуха для нового вопля, и снова крик, полный боли и ужаса.
Переждать, главное переждать.
— АААААААА! — кричал отец. Кричал на весь дом. На весь мир.
Сколько же можно это терпеть? Сколько же можно?
— ААААААА! ААААААА!
Два жутких вечера один за другим — это рвало бы нервы даже самым стойким.
— ААААААА! ААААААА!
И Кира не выдержала, Кира тоже закричала:
— Чтоб ты сдох! Ты слышишь меня?! Чтоб ты сдох!
И вдруг стало тихо. Не просто пауза между воплями, а действительно спустилась тишина. Плотная, страшная.
Кира насторожилась, съёжилась. Отец всё услышал. Сейчас он ворвётся в норку и устроит мне трёпку, забеспокоилась Кира. Окно было нараспашку открыто. Осенняя прохлада уже вовсю хозяйничала в комнатке. Если отец увидит открытое окно, он сам вышвырнет меня за подоконник.
Но он не приходил.
Может наконец уснул?
Или всё-таки умер. Может проклятие убило-таки его?
Кира решила больше не ждать. Надо действовать, пока отец не начал орать снова. Надо убираться отсюда.
Бежать!
Только… ей нужен его смартфон. Ей очень нужен его смартфон, и смартфон, как правило, отец всегда ложил на журнальный столик возле дивана. И если отец и вправду умер, хватит ли ей храбрости приблизиться к мертвецу?
Кира соскочила с кроватки и медленно подошла к двери.
За дверью было тихо.
Она вышла в узенький коридорчик.
В коридоре темно, лишь свет из её норки указал дорожку к прихожей, к спасительному выходу.
Кира прислушалась. Нет, всё-таки это была не совсем полная тишина. Что-то возилось в зале, шуршало, как будто кто-то запутался в верёвках и теперь сопит и кряхтит, пытаясь освободиться. Кира никогда не выходила из своей норки в такую-то вот ночь, и она даже не может представить себе, что там, в зале, сейчас происходит. Но заглянуть следует, следует проверить, можно ли украсть у отца смартфон? Да, это воровство, но ведь и он присвоил себе её деньги.
Кира нащупала на стене выключатель, погасила лампу и затворила за собою норку. Затворила навсегда, как она решила. В коридоре сделалось совсем темно, теперь только слабый свет оседал из зала. Тихо ступая, Кира заглянула туда.
Уже было поздно, заполночь. В доме напротив давно погасли огни, и горел лишь уличный фонарь. Комната утопала во мраке. Отец пластом лежал на диване.
И тут Кира оторопела — отец был не один. Кира и вообразить себе не могла, что к отцу вообще может кто-то приходить, но к нему пришли. Нечто сидело на его груди. Вначале, Кира приняла это за большого, чёрного кота, словно большая чёрная клякса, чернее чем комнатный мрак вокруг него, но то, что это существо вытворяло, не походило на привычные действия котов. Одной рукой нечто прижало отца к дивану, а другой… Кира поняла почему отец так сопит и кряхтит. Другую руку нечто сунуло отцу в рот. Просунуло до самого локтя и там, в глубине отцовской груди оно что-то искало. Отец задыхался. Его тело исходило конвульсиями, но он не мог согнать с себя страшного наездника, он послушно лежал и терпел. Чудовище потянуло руку, выпростала её изо рта, и далее стало вытягивать из отцовских внутренностей какую-то вязкую смолянистую массу. Масса растягивалась, как резина, напрягалась, и наконец выскользнула из кулака чудовища, со шлепком влетев обратно отцу в рот.