Василевс посчитал, что ничего бессрочного даже за голову Льва империя от хитрого халифа не получит. Давно ли было, что на предложение Константинополя о мире ал-Мамун оскорбительно ответил: «Только при условии, если ромеи примут ислам»? Или запамятовал халиф, как сам же грозился: «Между нами — только меч!»? А теперь ему геометрию подавай! Неразумно отпускать в чужие руки своё достояние, глупо раскрывать перед врагом тайны эллинских наук, которыми по праву гордятся ромеи. Для Льва Математика Феофил и у себя дома, в Большом дворце, найдёт достаточно важных поручений.
Очень желалось василевсу, чтобы его запомнили как покровителя искусств, наук и ремёсел. Занявшись решительным поновлением старого дворцового комплекса, он понастроил с полдюжины триклиниев, изысканно украшенных колоннами. Мрамор для них в каждом случае подбирался иной расцветки: для одного — карийский, тёмно-красный с белыми прожилками, для другого — римский, цвета порфира, для третьего — тёмный вифинский, для четвёртого — белый докиминский, ещё для одного — пиганусийский мрамор. Изысканно звучали и названия новых строений: Жемчужный триклиний, Зал Любви, Почивальня Гармонии… Внутри стены новых дворцов, садовых павильонов и беседок украшались вовсе не христианскими сюжетами, что претило бы вкусам хозяина, но изображениями диковинных зверей и птиц, деревьев, цветов и опять же дворцов. Эту уступку сладостному восточному стилю Феофил допускал намеренно: и мы так умеем, как у этих халифов. Но уж никак не мог он допустить, чтобы восхитительные технические выдумки его учёного мужа использовались где-то на стороне.
Лев Математик предлагал одну невидаль за другой. Так Большой дворец украсили статуи рычащих львов, помавающих хвостами павлинов. В тронном зале металлические птахи издавали трели, восседая на ветках золотого платана. А новейшее седалище, которое так и назвали «Трон Феофила», во время приёма иноземных послов вдруг могло плавно вознестись с сидящим на нём василевсом чуть не под самые своды.
Пока ротозеи спорили о том, все ли эти дива принадлежат остроумию Математика или кое-что сочинено без его участия, сам изобретатель скромно отмалчивался. Зато уж, кажется, никто не решался оспорить его авторство, когда заходила речь о световом телеграфе. Это устройство позволяло в считаные часы передавать в столицу с далёкой киликийской границы весть о новом нападении арабов или об очередной победе над ними. Сигнализация обеспечивалась цепочкой маяков-костров, которые установлены были на хорошо просматриваемых высотах и зажигались один вслед другому. Впрочем, и тут мог отыскаться какой-нибудь скептик со своим «Ничто не вечно под луной». Мол, такая штука уже однажды была у греков, причём давненько: это когда Агамемнон повелел с помощью костров, разожжённых на горах, передать домой на Пелопоннес весть о победе над троянцами.
Обожающие Льва всезнайки настаивали, что именно он, Математик, однажды придумал записывать цифры, используя для этого буквы греческого алфавита. И оснастив их соответствующими значками-титлами, чтобы не возникала путаница: где цифра, а где буква. Однако и тут придирчивые слушатели вправе были потребовать ответа на законное недоумение: а какими же цифрами пользовались на письме доднешние греки, начиная от Пифагора, который тоже был не самым последним среди математиков, а цифры почитал даже более совершенными сущностями, чем буквы?
Такой вот была двоящаяся в пересудах слава великого учёного и изобретателя Льва. Теперь, оказавшись в опале, больше почему-то смахивающей на поощрение, Математик жил обеспеченно и приласканно, на виду у двора, где исправно работали его механические скульптуры, окружённый многочисленными учениками. Он находился под прямым покровительством Варды, брата императрицы Феодоры. Последний, кстати, не меньше, чем покойный василевс и здравствующий логофет Феоктист, желал прослыть сочувственником всем великим умам и талантам, в том числе и начинающим.
Напоследок о Льве Математике нелишне сказать, что, возможно, именно бывший солунский митрополит, а не Феоктист, и есть тот человек, который помог подростку Константину переехать для продолжения учёбы в Царьград. Как возможно и то, что оба влиятельных мужа действовали в этом маленьком благотворении заодно.