Что ж, будем завтра думать. И, возможно, даже пробовать. "Твори, выдумывай, пробуй"- отличный девиз висел на ватмане, в вестибюле Дворца пионеров, помнится. "И буквы... оранжевые... теплые, как солнышко",- с этой мыслью я и заснул.
Утром, как и обещал Кислый, за мной пришла машина. Здание РМЦ, к моему удивлению, не пустовало. Гудел одиноко токарный станок. В дальнем углу посверкивала сварка. Пара рабочих в промасленных комбинезонах деловито разбирали механического динозавра советского станкостроения. Еще трое суетились у выбитых окон, затягивая прорехи полиэтиленом.
Сейф терпеливо ждал своего отважного исследователя. Как и столик, так и оставшийся стоять подле. Я смахнул крошки с поверхности, пристроив на пластик дневник барина и свои тетрадки с записями о руническом письме.
Провел пальцами по отлитым в металле символам.
А ведь верно угадал... "Открытие... Человек...Нужда... Вечность". Мне показалось на миг, что я стою перед скалой, сплошь покрытой петроглифами. И скала пытается говорить со мной! Тряхнул головой, отгоняя наваждение. Ладно, займемся делом. Кислому важен результат, а не тонкости словообразования.
Приступим. "На дне". Ладонь нырнула под днище сейфа. И сразу же пальцы наткнулись на вмятины. Черт, как же неудобно-то. Не на пол же ложиться, чтоб под ящик подлезть!
Ах, голова садовая! Пульт от кран-балки вот же, руку протяни, свисает на черном обрезиненном кабеле! Жму кнопку, лебедка послушно наматывает трос. Бинго!
На дне правильный квадрат, образованный конусообразными лунками. Шесть на шесть. Что может заполнить пустоту лунок? Правильно, шипы или зубья. А зубья на чем? И снова верно. На бороне... Хотя, судя по всему, у предков Арсения Павловича имелся в наличии оригинальный... щит? Я открыл дневник. Точно. То, что скромно притулилось в углах подвала, не являлось орудиями труда! Остов шипастого щита, некогда обтянутый выдубленной кожей, он принял за борону! Интересно, а как они подняли громаду сейфа без крана? И почему тогда вдруг - "неудача"?
Следующие знаки. "Земля", "отсечь" или "оградить".
-Допетрил?- густой бас Севы за спиной заставил вздрогнуть.
Обернувшись, я сбивчиво изложил выводы. Авторитет слушал рассеянно, поглядывая по сторонам. При свете дня он казался еще громаднее.
-Чертежик не набросал, не?- прервал словоизлияние Кислый.
-Нет пока что.
-И не надрывайся. Ты че, думал, мы тут все... пальцем деланные? Два и три сложить не можем? Тока отнимать и делить шустры?
Вячеслав сплюнул на пол.
-Эй, дружок,- он щелкнул пальцами, подзывая рабочего, словно официанта в кабаке,- Возьми камрада... Притараканьте-ка сюды вон ту шнягу!
К моему удивлению, под сейфом мигом оказалась конструкция, нарисованная моим воображением.
-Переварили... обычную борону,- прокомментировал мрачно босс, завладев пультом балки,- Шаг там, размер конуса, все, как положено, соблюли.
Ящик послушно пополз вниз.
-Бродяги, проследите-ка, чтоб шпыньки... Точно в дырдочки!
Один из рабочих лег на пол, скупо командуя "вира" и "майна", двигал конструкцию, по мере опускания корректируя ее положение. И, скорее всего, проделывал это он уже не раз.
Сейф прочно сел на зубья. И... Ничего не произошло.
"А вот и она... "неудача"".
Лебедка вновь заработала, сейф вместе с бороной устремился вверх.
-Расклинило малехо,- скупо прокомментировал мастеровой.
Кислый молча сверлил меня взглядом стальных колючих глаз.
"Выручай, Арсений Палыч, родной! Что там еще? Кожа. Обтянутый воловьей кожей. Отсечь от земли. А если..."
-Товарищ!- обратился я к рабочему,- а не текстолит у вас там, к стенке прислонен?
-Он, вчерась щиток электрический на цветмет разбирали, вот...
-Принесите, пожалуйста, сюда!
Рабочий лишь пожал плечами, да сделал знак напарнику. "Деньги платят, и то хлеб",- можно было прочесть на его лице.
-Опускаем!
Стоило ящику прочно осесть на текстолитовое основание, изнутри послышался необычный шум, будто разом пришли в движение десятки массивных шестерней огромного часового механизма. Все замерли, напряженно-испуганно вслушиваясь в треск шестеренок. И облегченно выдохнули, когда он прекратился.
Я поднял глаза на сейф и обомлел. Предмет преобразился! От тускло-салатовой краски не осталось и следа. Исчезла угловатая неуклюжесть и немилосердно раздербаненная ломами дверь. Линейные размеры предмета не изменились. Но теперь он выглядел не допотопным нелепым шкафом, а элегантным произведением искусства, простым и изысканным одновременно. Рунических символов стало больше, знаки выступили рельефней, а над ними изящной витиеватой аркой серебрилась еще одна надпись. И это был явно не кирт!