- Не пугай меня. Если что-то случится еще и с папой...
- Ева... не плачь, девочка. Давай будем надеяться на хорошее, - вытирает мне слезы, - надежда умирает последней. Так ведь? Вот я и хочу поехать туда и сам во всем разобраться. Хочу попасть к отцу. Надо нанять хорошего адвоката. Но только мне нужно точно знать, что с тобой будет всё хорошо. Понимаешь меня? - киваю головой, соглашаясь. - Вот и умница. А сейчас давай подумай, где ты можешь пока пожить.
- Я буду дома. Не хочу никуда. Пожалуйста, не волнуйся за меня. Помогите только папе и... Гере. А я буду ждать. Сколько надо, буду ждать, - смотрю на него с надеждой, - со мной всё будет хорошо, обещаю, - дядя молчит несколько секунд, тяжело вздыхает.
- Хорошо, - целует меня в лоб и поднимается. - Тогда я не буду терять время, поеду прямо сейчас. Я буду держать тебя в курсе, но и ты, смотри, меня не подведи. Никаких истерик. Будь мужественной девочкой, - смотрит на часы, - мне пора. Будь всегда на связи.
***
Опять проклятые часы ожидания. Как долго они тянутся. Сумрачную тишину квартиры нарушает звонок сотового.
- Алло, - моментально беру трубку.
- Ева, ты смотрела новости? - говорит Ирма, рыдая и всхлипывая в трубку.
- Нет.
- Включи телевизор. Ге...Гер… - всхлип, - он утонул. Его больше нет, - протяжный рев.
- Не смей, слышишь, не смей так говорить! - зло кричу ей охрипшим голосом. - Он жив! Плевать, что говорят по этому проклятому ящику! Мой брат жив! - нажимаю отбой и отбрасываю телефон от себя.
- Он жив. Жив, - шепчу я. - Он не мог утонуть. Не верю, - смотрю на потолок, не обращая внимание на скатывающиеся по лицу слезы. - Мамочка, родненькая, помоги ему. Не забирай его у меня.
***
- Ева, доченька, - слышу тревожный голос папы. - Как ты там, держишься? - я от радости или от волнения не могу вымолвить ни слова. - Цветочек! Алло! Фу-фу, - дует в трубку.
- Пап,- с трудом выдавливаю из себя, - папочка, я так соскучилась, - не сдерживаюсь и начинаю рыдать в трубку.
- Доченька, - отец замолкает,- ты крепись. Я прошу тебя - потерпи немного. Так вот получилось... Ты прости меня.
- За что, папа?
- Не уберёг я...
- Нет, нет, - перебиваю его, - не продолжай. Он жив. Слышишь? Гера жив!
- Доченька, всё очень сложно. Я тебя прошу, слушайся дядю Георга. Он оформит документы и заберёт тебя к себе.
- Нет. Я никуда не поеду без тебя и Герки. Я останусь здесь.
- Ева, я не могу долго говорить, - пауза, - ты должна поехать с ним в Германию. Ты еще несовершеннолетняя, и не можешь остаться одна.
- А как же школа? Музыка? Я не могу. Пожалуйста, папочка... Я прошу тебя, не отправляй меня к дяде.
- Ладно, время кончается. Я люблю тебя, Цветочек.
- Я люблю тебя, папочка, - звонок обрывается.
***
Уже почти неделю от дяди нет никаких конкретных известий. Он звонит каждый день, но ничего определённого сказать не может. Каждый раз на мой вопрос о поисках брата, он отвечает очень поверхностно «Я предпринимаю все возможное» или «Я решаю…». Каждый день звонит учительница музыки и классная руководительница, но я не беру трубку. Не хочу ни с кем разговаривать. У меня началась жуткая депрессия. Иногда я встаю с кровати, чтобы немного перекусить или попить воды. А главное - теперь я боюсь заходить в спальню брата. Мне стали мерещиться его шаги, его голос, его смех, его запах... И от этого становится жутко.
Несколько раз звонила Ирма, но и ей я не отвечаю. Не хочу слышать ее слезы и причитания о смерти брата. Я не верю, что его больше нет. А она пусть как хочет. Значит не любовь это. Нельзя так быстро поверить в смерть любимого человека. Вспоминаю его слова накануне отъезда: «Любовь, еще какая любовь». Эх, Герка...
На сотовый приходит смс от классного руководителя. Вот неугомонная.
Открываю: «Ева, возьми трубку. Мы знаем, что у вас горе. Все соболезнуют тебе. Знаем про отца. Сегодня педсовет. И ты должна знать, что если у тебя нет опекуна…»
Буквы расплываются. Что им нужно от меня? Какой педсовет? Какой опекун?
Читаю дальше: «…сегодня на педсовете мы будем решать, сообщать ли в отдел опеки и попечительства, что ты осталась одна. Тебе надо доучиться. Позвони мне».
Незамедлительно набираю номер учительницы. Она берет со второго гудка.
- Ева, ну слава Богу! Как ты, девочка?
- Нормально, - мямлю я.
- Что с голосом? Ты всё же болеешь?
- Да.
- Ева, сегодня очень серьезное совещание. Пойми, девочка, насколько нам известно, ты осталась одна. В школу не ходишь, никто не может до тебя дозвониться. Так нельзя. Помнится у тебя был дядя родной. Так вот ты должна его срочно вызвать и пусть он оформит опекунство. Иначе, - пауза, и уже очень тихо, - тебя могут отправить в детдом.