- Дядя давно здесь, - вырывается у меня.
- Вот и отлично. Пусть придет в школу, и мы ему подскажем, как оформить все документы. Сегодня на педсовете я скажу, что дядя придёт в школу. Не подведи меня. Пусть он созвонится со мной.
- Хорошо, спасибо.
Что им нужно от нас? Надо сообщить дяде. В детдом я точно не поеду. Лучше вообще сбегу. А как же папа? Что же делать?
Раздается звонок сотового. Незнакомый номер. А вдруг...
- Алло.
- Ева, - узнаю голос няни.
- Няня, - я так рада ее слышать - Как твоё здоровье? Ты извини, что не приходила, я не могла.
- Ева, мне еще тяжело говорить. Послушай, пожалуйста, не перебивай. Звонила твоя учительница и рассказала о педсовете. Надо что-то срочно решать. Я позвоню Нине, моей сестре. Ты же помнишь её? Она сейчас директор школы-интернат. Там у них есть музыкальные классы. Можно тебя отправить туда. На время. Пока все уляжется.
- Я не могу. Я не могу бросить папу, - шепчу я.
- Ева, ты его не бросаешь. А так ты ему ещё хуже делаешь. Подумай хорошенько. Нельзя
упустить время. Если бюрократическая машина чиновников закрутится, потом будет невозможно ее остановить.
- Хорошо, я подумаю.
***
И вот, по стечению обстоятельств, завтра я отправляюсь в школу-интернат.
После долгих споров, криков, истерик я согласилась поехать на какое-то время в эту дурацкую школу. Согласилась, но с двумя условиями: если мне там не понравится, дядя меня сразу заберет, и перед отъездом он организует мне встречу с отцом.
Нас заводят в душное помещение, окна в котором обрамлены черными решетками. Мне становится не по себе. Мы с дядей присаживаемся за длинный деревянный стол. Через некоторое время слышим лязг замков и скрип открывающейся металлической двери. Мои глаза устремляются на входящую фигуру.
- Папочка, - шепчу я, закрывая рот рукой, чтобы не закричать.
Передо мной не мой отец. Нет. Это осунувшийся и почти седой старик. Мой папа - молодой мужчина в расцвете сил. Нет, не может этого быть. - Папочка, что они сделали с тобой? - не могу сдержать свои эмоции и начинаю тихо плакать.
Отец смотрит на меня, не отводя глаз. Как будто впитывает в себя мой образ в последний раз.
- Цветочек, - произносит он ласково.
А его глаза наливаются слезами. Он сцепляет зубы, пытаясь бороться с волнением.
- Прости меня, дочурка. Не уберег я Герку, - опускает голову и смахивает слезу. - Прости, если сможешь. Я очень боюсь потерять еще и тебя, - смотрит на меня, - прошу, чтобы не случилось со мной, - он замолкает, его желваки ходят взад-вперед.
Вижу, как ему тяжело говорить. Он, всегда неунывающий человек-скала, всегда и во всём
наша с Геркой опора... А сейчас он сломлен. Мне так хочется броситься к нему на шею, прижаться крепко-крепко, но проклятые охранники... Бедный мой папочка.
- Знай, - продолжает он, - я очень вас люблю. Ты - это всё, что у меня осталось, - его подбородок трясется.
Его кадык дергается. Сглатывает.
- Будь, сильной, моя девочка. Не падай духом. Помни, ты достойна лучшего. Может повернуться и так, - обводит взглядом комнату, - что я нескоро смогу выйти отсюда. Слушайся Георга. При первой же возможности я тебе позвоню, - не успеваю ничего сказать ему, как слышится лязг металлических затворов и отца уводят.
-Паааапа, - кричу ему вслед.
Он поворачивается, наши взгляды встречаются. Его глаза наполнены не пролитыми слезами, а я не могу сдержать своих. От волнения у меня трясутся ноги и руки. Белая пелена застилает взор, смахиваю. Отец укоризненно качает головой, мол, не надо, отворачивается и скрывается за дверью. Утыкаюсь в грудь дяди и, не в силах больше сдерживать себя, даю волю эмоциям и горько рыдаю.
Глава 3
Сегодня нет тебя со мной,
И от того мне очень грустно,
Ты для меня всегда родной,
И без тебя вокруг все пусто.
Руслан Федорак
Ева
- Наш самолет произвел посадку… - слышу сквозь сон доброжелательный голос командира воздушного судна.
- Ну, слава Богу, - облегченно произносит сидящая рядом со мной грузная женщина.
Весь полет она то и дело ахала и тяжело вздыхала при легкой турбулентности.
- Ты как? - спрашивает Нина Николаевна, наклонившись ко мне.
Пожимаю плечами.
- Нормально.
Люди встают со своих мест и спешат к выходу из самолета. Но я сижу не двигаясь, рассматривая беспорядочную суету пассажиров. Мне совершенно безразлично, и нет никакого желания спешить.
- Ева, давай поднимайся. Мы почти последние уже.
Молча встаю и беру свои вещи.