— Джефф!
— Здравствуй, Анна, — помолчав, произносит он сухим взрослым тоном.
— Привет. Салют. Здравствуй.
Она снова идет куда-то без определенной цели. Сворачивает с Бруклендс-Корт на Кавендиш-роуд, в конце которой видит светящиеся витрины на торговой улице. В трубке молчание, и Анна понимает, что Джефф ждет, когда она заговорит.
— Полагаю, я должна что-то сказать, раз уж позвонила.
— Да, обычно так делают, — у него во рту словно кубик льда.
— Ну… я просто хотела извиниться за вчерашнее. Это было свинство с моей стороны.
— Бывает, — тут же отвечает он. — В моем возрасте привыкаешь ко всяким чудачествам.
Джефф снова замолкает, и Анна придумывает, что бы еще сказать: она благодарит его за твит и подсказку и обещает ухватиться за эту зацепку.
— Вот это сейчас самое важное, — говорит он. — То, что ты не пришла на встречу, — простительно. Но бросить поиски — нет. Это чертовски обидно и для тебя, и для твоих подписчиков. Но в основном для тебя самой.
Анна уверяет его, что обязательно продолжит расследование, и оба опять замолкают; она замечает, что прислонилась к мусорному контейнеру. Джефф явно не намерен поддерживать разговор, и Анна подумывает, что пора прощаться. Но она не хочет этого и спрашивает, чем он занимается.
— Смотрю в окно. Выпиваю. Кажется, ты тоже выпила?
— Да, сегодня у меня… Сегодня пятница… — Она успевает остановить себя, прежде чем произносит «день рождения». — А с кем ты?
Она слышит, как Джефф отхлебывает напиток; кубики льда звонко стучат друг о друга. Затем он говорит:
— Я один.
Значит, он не с семьей в Суррее. Анна чувствует внезапное, неожиданное облегчение.
— Что ты видишь из окна?
— Весь Лондон. Во всей красе. Видишь ли, это не совсем окно. Это стеклянная стена, и расположена она довольно высоко.
— Какой этаж?
— Двадцать второй.
— Ничего себе!
— Отсюда видно все к северо-западу от «Слона и замка».
— Погоди-ка… Неужели ты живешь в том диком небоскребе с воздушными турбинами?
— Именно. Ты знаешь его?
Анну восхищает такое совпадение, и она объясняет, что это единственное здание, которое она видит из спальни, когда встает на цыпочки. Она говорит, что ей нравятся виды из окна, он отвечает, что ему тоже и только потому он выбрал это место. Анна ничуть не удивлена. Ведь они совместимы на 81 процент; если этот индекс достоверный, они должны быть схожи почти во всем. Она смотрит на человека, идущего мимо по улице — его фигура на фоне сияющих витрин кажется черной, — и решает испытать Джеффа:
— Можно задать тебе вопрос? У одного моего друга есть идея. Интересно, как ты к ней отнесешься. Суть вот в чем. Как известно, многие хранят в сараях, шкафах и кладовках молотки, гвозди, стремянки, полупустые банки с краской, засохшие малярные кисти и всякое такое.
— Да, это не редкость.
— А как часто люди ими пользуются? Практически никогда, верно? И все-таки это есть в каждом доме. Что, если устроить некий склад вроде амбара с инструментами и прочими нужными приспособлениями хорошего качества, которые местные жители могли бы брать напрокат за небольшую ежемесячную плату? Та же система, что при аренде автомобилей. Только арендовать будут инструменты для ремонта.
Джефф смеется и говорит, что это отличная идея. Он задает вопросы и указывает на слабые места плана — как защищать амбар от взломщиков, как справляться с неизбежно высоким спросом по воскресеньям, — но повторяет, что замысел превосходный.
— Думаешь, он себя оправдает?
— Конечно. Это лучший вид бизнеса — нацеленный на извлечение прибыли и при этом помогающий людям.
— Вот именно! — с азартом восклицает Анна. — И я говорю то же самое!
Она снова идет по Кавендиш-роуд, поднимается в гору. В трубке пикает: кто-то еще пытается до нее дозвониться. Она ждет, пока сигналы прекратятся, и продолжает разговор:
— На самом деле это я придумала.
— Я догадался.
Анна смеется:
— Я так и знала.
Она останавливается и усаживается на низкий забор; от быстрого подъема в гору у нее кружится голова. Девушка ждет, когда сердцебиение успокоится, но этого не происходит — сердце скачет не от физической нагрузки, а от возбуждения, того же радостного возбуждения, которое она ощущала в «Танцевальном клубке», или когда они с отцом ездили за паспортом, или когда они с Джеффом заявились в Сомерсет-хаус. Пока она размышляет об этом, в трубке стоит тишина, но Джеффа это не смущает: похоже, он понимает и приветствует ее задумчивость, словно они уже умеют молчать вместе.