— Но мне не следует переезжать за границу. Это станет для мамы тяжелым ударом: мой брат ведь уже уехал в Австралию. Он первый до этого додумался.
— Эгоистично с его стороны.
— Младший ребенок, — говорит Анна. — А может, и не стоит переезжать, а вполне достаточно съездить только на выходные. Думаю, во мне говорит просто жажда странствий.
Джефф смеется.
— Непростое решение: уехать навсегда или только на выходные. Лучше съезди сначала на пару дней, это как посмотреть трейлер перед фильмом.
— Точно.
— Как насчет отдыха на водах? — предлагает он, массируя ее плечо так сильно, что она переворачивается на живот. Тогда Джефф садится на ее зад и начинает стучать ребром ладоней и шлепать ее по спине.
— Ай!
— Терпи! Не сопротивляйся, это волна. Плыви по течению.
— Слезь с меня, чертов хиппи.
Его гениталии лежат на ее ягодицах, как мешочек дряблой кожи. Он опять хочет заняться сексом? Нет, у него же в семь вечера встреча по поводу его проекта. Но пальцы Джеффа прижимаются к ее ребрам и спускаются к груди, щиплют и сжимают ее до сладкой боли. Анна чувствует, как его вялый мешочек, меняет форму, подобно тому как распускается цветок в замедленной съемке, и в предвкушении удовольствия рот ее наполняется сладкой слюной.
Через сорок минут Анна стоит на автобусной остановке напротив станции «Слон и замок», ожидая 148-й до Килберна. Чуть поодаль виднеется рынок, и девушка видит, как три пожилые женщины неясной этнической принадлежности — они могут быть и латиноамериканками, и русскими, и азиатками или смешанной крови — разбирают свои прилавки. Одна из них, словно почувствовав взгляд Анны, поднимает на нее глаза и снова возвращается к своему занятию. Что увидела эта женщина? Обычную белую молодую англичанку, ждущую автобуса? Или каким-то чутьем поняла, что та испытала три оргазма за два часа? Анне кажется, что она разительно отличается от серой толпы и от самой себя двухнедельной давности, что она светится. Сто сорок восьмой неуклюже останавливается, и его появление заставляет Анну осознать, как ей хорошо или, если точнее, как ей хорошо здесь по сравнению с тем, как она будет чувствовать себя, вернувшись домой. Несколько человек выходят, несколько заходят, двери закрываются, автобус отъезжает, а Анна неподвижно стоит на остановке. Информационное табло гласит, что неминуемо придут два других автобуса, 136-й и 341-й. Анна подходит к большой карте под навесом и проводит пальцем по волнистой оранжевой линии, обозначающей маршрут 136-го, следующего в Луишем, а затем в отдаленные районы на юго-востоке, о которых Анна никогда не слышала: Ли, Элтем, Бекслихет. Это напоминает ей об игре, в которую они с Зарой, Хамзой и Джаз играли, когда только перебрались в Лондон: выбирали наугад место в городе, где никто из них не был, и отправлялись туда в субботу с намерением его изучить, но обычно не заходили дальше первого попавшегося сносного паба. Они называли это «Лотерея по карте метро». Сердце щемит ностальгия, и когда палец прослеживает лиловый маршрут 341-го до Ислингтона, Анне кажется, что это судьба. Она думает о подруге, об ответственности, которой старалась избежать, и принимает решение: ей нужно поговорить с Зарой.
У Анны вошло в привычку встречаться с Зарой в пабах около ее дома — и из-за мнимых строительных работ, и чтобы избежать присутствия надменного Кейра. Сегодня они договариваются посидеть в уставленном чучелами баре в конце Эссекс-роуд. Есть что-то абсурдное и нездоровое в интерьерах этого мертвого зоопарка, но Анна именно там рассказала Заре о «Кисмет» и о том, что нашла кольцо, и потому, подталкиваемая желанием придать ходу вещей симметрию и завершенность, выбирает его для разговора с подругой.
Она приезжает заранее и с удивлением замечает Зару в новых очках с круглой оправой. Они не виделись и не разговаривали почти неделю — наверно, это рекорд, — и Анна на некоторое время откладывает неприятный груз предстоящей беседы и отдается дружеским чувствам.