Суда ненадолго запнулся от того, как перекосились лица его собеседников.
— Посмотрите, — продолжил он, — как там тихо и спокойно стало с тех пор, как я и Китано-кун создали Бойцовский клуб, а его члены стали проводить в нём клубные занятия! А ведь раньше это был самый большой рассадник школьных банд нашего города! И где они теперь? Мои знакомые, председатели ученических советов соседних школ говорили мне, что многие из их хулиганов взялись за ум и начали учиться! Вот скажите мне, разве это не чудеса воспитательной работы? А то, что кто-то там, где-то гулял с топором, то, во-первых, благая цель оправдывает любые средства, а во-вторых, это опять-таки бездоказательные слухи. Свидетелей то не осталось. То есть, нет живых свидетелей. Ну, вы поняли… О, вы же приезжие и не сможете сами найти этот парк, чтобы убедиться в моей правоте. Хотите, я попрошу Китано-куна, чтобы он сводил вас в Сокю на экскурсию?
— Нет, спасибо!
— Мы уже уезжаем!
— Опаздываем на поезд!
Суда посмотрел на стремительно удаляющихся залётных хулиганов, не успевших ничего натворить на территории его школы, на нового ученика с крашенными в цвет крови волосами, который успел подраться несколько раз в первый же день, но с тех пор ведущий себя тише воды, ниже травы и пошёл дальше. Карьера председателя ученического совета школы, в которой был открыт первый в Японии, одобренный министерством образования Бойцовский клуб, легализовавший школьную банду, сама себе не построит.
Глава 16. Гарем?
Одним солнечным ветреным утром Коисо Рёко и Хираяма Икуко шли в школу, разговаривая о разных важных вещах. Вдруг налетел ветер, и Рёко ойкнув, инстинктивно схватилась за попытавшуюся взлететь, вообразившую себя парашютом, юбку.
— Я этого совершенно не могу понять, — переключилась на более актуальную проблему Икуко. — Когда ты дерёшься, тебя совершенно не волнует, что все видят твои прелести из-под задравшейся юбки. Но ты так переживаешь из-за простого ветра?
— Это совсем другое дело! Разве можно спокойно стоять, когда ветер задирает твою юбку? Это же противоречит рефлексам. Хм…
— Что?
— Смотри, та девушка в окружении трёх парней, она вообще не придерживает юбки! А они просто смеются над ней!
— Да, они не очень похожи на друзей…
— Точно!
— Стой, Рёко! Ты же не можешь снова нарываться на неприятности!
— Но ведь эти гады пристают к беззащитной девушке!
— Но их же трое!
— Не волнуйся, по правилам Бойцовского клуба нашей школы можно нападать на численно превосходящего противника.
— Ты не состоишь в этом клубе!
— Это не значит, что я не могу соблюдать его кодекс. Держи сумку.
«Китано-кун говорил, что неважно, сколько перед тобой врагов, если ты сможешь сражаться с ними по одному», — думала Рёко, скорым шагом приближаясь к отпускающим скабрёзные шутки хулиганам.
Сначала она хотела разыграть сценку нашедшейся подруги, но потом подумала, что бы на её месте сделал Китано? Если бы он обладал её лицом, а не своим, от которого у местных хулиганов уже выработался рефлекс «беги или умри». И сразу всё стало понятно. Нужно нападать первой и бить так, чтобы они уже не встали.
— А тебе чего надо? — спросил её самый говорливый из троицы. В каждой группе хулиганов есть такой.
— Некрасиво смеяться над проблемой женских юбок в ветреную погоду, — ответила Рёко, привычным движением задирая свою юбку до бедра. И сразу, не обращая внимание на округлившиеся глаза парня и на комментарии его дружков, ударила ногой в челюсть. И пока тело не успело упасть, вернула ногу на землю и скрутившись вокруг неё, нанесла удар вертушкой в солнечное сплетение второго гопника.
Третий, увидев столь быструю расправу над товарищами, спрятался за спину защищаемой Рёко девицы и схватил её за плечи.
— Только пошевелись, — заорал он, потрясая перед лицом заложницы кулаком, — и я сломаю ей нос!
Рёко задумалась. Освобождению заложников её отец не учил. Чтобы сделал Киатно? Он бы улыбнулся и пообещал сломать террористу руки и ноги. Но ему-то и ломать бы ничего не пришлось. Китано имел лицо кристально честного человека. Когда он говорил, что покалечит, ему сразу верили, и никто и никогда не пытался заставить его отвечать за свои слова. А вот ей поверят едва ли. Что же делать?