— Но Кодзима же проиграл. А его банда распалась…
— Я не знаю, Икуко. но думаю, что он как-то их запугал. А те потом придумали сказку про резню бензопилой, чтобы оправдать своё поражение.
— Возможно. Но ты всё равно не связывайся с ним.
«Хорошо бы, если он не будет больше связываться со мной. Но я сама дала повод, сказав про победу… Нужно просто побить его один раз, и он отстанет!» — решила Рёко, привыкшая, что проблему, которую нельзя решить ударом кулака, всегда можно решить, ударив ногой с разворота.
***
Большая перемена.
— Ты чего? — спрашивает Рёко подругу, когда та неожиданно прячется за её спину. Та молча показывает вперёд, на стремительно замолкающий и прекращающий всякое движение школьный коридор. И среди катящегося перед ним пузыря молчания, шагал о чём-то задумавшийся Китано с почтительно отстающим на два шага Такехисой.
— Китано-кун… такой страшный, — прошептала Икуко. — Только ничего не делай, Рёко!
— Не буду, — улыбается та, — я же не дура!
«Ну да. Лицо у него страшное. И идёт так расслаблено, будто готов в любой момент уйти кувырком в любую сторону. Но всё-таки он совершенно открыт для внезапного удара. Сейчас, он поравняется со мной и тогда… почему он остановился?! Стоит, улыбается своей жуткой улыбкой. Он почувствовал моё желание нанести удар!!!»
Все, находящиеся в коридоре ученики замерли, глядя на застывших друг против друга Китано и двух учениц. Наконец теневой босс школы отмер, приложил правую руку к сердцу, и глядя на стоящую перед ним девушку, продекламировал:
Я вижу каждый день тебя, и мне непонятно
Как можно быть прекраснее сиянья луны?
И сердце замирает, бьётся как-то невнятно
В тот миг, когда случайно улыбаешься ты
Только ты!**
А потом, как ни в чём небывало, пошёл дальше, оставив впавшую в амурный нокаут девушку с её полностью охреневшей подругой и не менее охреневшими свидетелями.
Первым отмер Такехиса.
— Позвольте называть вас своей сестрой! — он почтительно поклонился Рёко.
Через пять минут всё школа знала, что Китано-кун признался в любви в стихах. И это было более шокирующе чем какие-то там разборки с чужими хулиганами в парках.
С этого дня репутация Китано в Хекикуу изменилась. По крайней мере среди учениц.
_________
* Так говорил сам Норихиро Яги.
** «Девушка, крадущая сны» Пламенев.
Глава 9. Засада
— ХАААА! — разъярённый боевой крик сливается с шлепком от удара ногой по напольной груше. Если бы на её месте был человек, он получил бы хорошее сотрясение всего наполнения своей черепной коробки.
— ХАА! — боковой горизонтальный удар подъёмом стопы посылает разрушительный импульс в то место, в котором, будь у груши человеческие органы, располагалась бы почка.
— ХАА! — груше отбивают вторую почку.
За этим яростным избиением наблюдает высокий, мощный человек в белом кимоно с чёрным поясом. Сэнсэй Коисо Хэйдзо.
— Какая-то ты сегодня возбуждённая, — говорит он, задумчиво поглаживая усы.
— Папа, что такое быть по-настоящему сильным? — не поворачиваясь спрашивает Коисо Рёко, смотря сквозь избитую грушу.
— Хм?
— Что, если тренировки и дисциплина не помогают победить простого хулигана?
— Думаю, это зависит от твоего противника. Тот, кто прошёл через множество боёв, обретает опыт. Человек, у которого немало поединков, становится сильнее. Особенно если в его поединках стоял вопрос жизни и смерти.
«Множество боёв? — задумалась Рёко — Вопрос жизни и смерти?»
— У нас не дошло до боя… Он победил… одними словами…
— Понятно… большой опыт боёв даёт человеку не только опыт поединков, но и силу духа. Особую ауру уверенности, которой он может победить менее опытного бойца.
— Чтобы победить его нужно наработать более сильную… ауру?
— Необязательно. Если твоя решимость будет непоколебима, и ты вступишь в бой, то твоих навыков вполне может оказаться достаточно для победы на физическом плане. И после твоей победы, его аура на тебя больше не будет действовать.
— Понятно, папа! Давай сразимся!
***
По малолюдной улице идут два разочарованных жизнью хулигана.
— Не нравится мне, как на нас смотрят, — говорит Хаями. — Все знают, что произошло. Как же это бесит!
— Хм…
— Нам надо что-то с этим делать! Правильно, Кодзима?
— Ага.
— Должен же быть способ с ним справиться! Может если ты возьмёшь оружие, и мы…
— Нет. Есть другой способ.
— Какой?
Кодзима молча кивает на идущего им навстречу Катаяму с бокеном на плече и двумя подручными за спиной. Лица всех троих в разных местах заклеены пластырями.
— Охо-хо, да это же сам Кодзима! — радуется встрече главарь Хирин.
— Катаяма, — непонятно, здоровается или обозначает имя вставшего на пути препятствия, Кодзима.
— Я слышал, что тебя, со всей твоей бандой отделал защитник Хекикуу. — безразлично то ли спрашивает то ли утверждает известный факт, Катаяма. — Знаешь, в другой день, я бы над тобой поржал, но сегодня у меня не тот настрой.
Кодзима вопрошающе поднял одну бровь.
— Этот Китано заявился и на мою территорию. Прикинь, он объявил своей территорией весь город. И пришёл спросить, не имею ли я по этому поводу возражений… — усмехается Катаяма.
— Как я понимаю, — Кодзима осматривает побитые лица хириновцев — возражения ты высказал?
— Не-а, — улыбается Катаяма, — не успел! Появилась девка из его школы и отметелила нас троих.
— Она была с ним? — интересуется Кодзима.
— А хрен его знает. Если с ним, то он эпично меня подставил. А если нет, то она помешала нам обоим. Поэтому я тебя и искал. Ты лучше меня его знаешь, вот и скажи, кому, по твоему мнению я должен за это предъявить?
— Хм, — сделал задумчивое лицо Кодзима. — Когда я встречался с ним в последний раз он задвигал мне о своём желании решить дело миром. А у самого в сумке лежала бензопила.
— Так это правда? — удивляется Катаяма. — Я думал слухи, как обычно преувеличили всё раз в десять.
— Преувеличили. Со мной было не две сотни, а три дюжины. Но, как я теперь понимаю, даже такое количество пошло во вред качеству.
— Понятно. Значит количеством его не взять?
— Только если не дашь ему заранее знать время и место боя.
— Я же не ты, — ухмыляется Катаяма.
— Что это ты язык распустил, — не выдержал Хаями. — Строишь из себя крутого, а сам продул какой-то девчонке!
— Во-первых, — брезгливо сощурился Катаяма, — она оказалась секретным оружием Хекикуу. Во-вторых, я начну именно с неё. В-третьих — захлопни пасть. Ты сбежал, бросив своего босса и не можешь ничего предъявлять мне.
— Да ты… — неизвестно, что хотел заявить Хаяма и к чему бы это привело, но на его плечо опустилась тяжёлая рука Кодзимы.
— Нет, Хаяма.
— Пока! — Катаяма разворачивается и уходит, помахав рукой злому блондину, — не строй их себя крутого.
— Мы что, отпустим его после этого? — возмущается Хаями.
— Да.
— Подожди… мы просто обязаны показать ему!
— Нет.
— Почему?
— Ты ничего ему не покажешь, Хаями.
— Такеши? Ты хочешь сказать?
— Я могу победить его десять раз из десяти. Но Катаяма, это такая скользкая и назойливая мразь. Он как змея. Сколько бы раз ты его не избивал, на следующий день он вернётся снова.
— Как это?
— Понимаешь, Хаями, он не считает, что если его избили, то он проиграл. Сукин сын считает, что бой идёт до того момента, пока он не победит!
Блондин молчит, зло рассматривая свои туфли.
— Он подлая гнида. Его не волнует, каким способом ему достанется победа, — продолжает Кодзима. — С его точки зрения ударить в спину — вполне подходящий приём. И теперь эта мразь нацелилась на Китано. Не переключай его внимание, не мешай сделать за нас то, о чём ты сам мечтаешь!