Майк Гелприн
Китоврас
Один раз – не китоврас.
Страж порядка второй статьи Несс службой своей гордился. А новым, месячной давности, назначением – и подавно. Не каждому начальство доверит регулировать движение на перекрестке Манежной и Ипподромной. Не каждому занятие такой сложности по плечу. Необходима сообразительность, хладнокровие и расторопность. Последними двумя качествами Несс обладал в полной мере. С сообразительностью дела обстояли хуже. Да и откуда ей взяться, сообразительности, если с младых копыт в строю. Зато надежности, прилежания и усердия у стража второй статьи было хоть отбавляй.
Нежаркое весеннее солнце уже взошло. С реки, от общественных водопоев, злыми порывами прошивал Манежную северный ветер. Мундир надежно защищал от него торс, но под попону задувало изрядно, так что Несс то и дело ежился от холода. Впрочем, его это устраивало: лучше немного померзнуть, когда дует с севера, чем морщиться от навозного смрада, который частенько налетал с востока, от очистных.
Движение на перекрестке с каждой минутой становилось все более интенсивным. По центральной, скоростной полосе галопом шли к университетским корпусам табунчики молодняка, щебенка брызгами летела из-под копыт. Несс невольно загляделся на аккуратных, ухоженных, затянутых в приталенные блузы и кокетливые попонки таврочек. На пегих и каурых шатенок, вороных и буланых брюнеток, соловых и чалых блондинок. Перевел взгляд на вторую от центра полосу. По ней наметом спешил на службу народ постарше и поосновательнее. Почтальоны, лавочники, фуражиры, посыльные, газетчики, конторские и биржевые клерки.
– Доброй росы, шевалье Несс, – поздоровался на ходу Хирон, владелец заведения на Эскадронной, где стражи порядка собирались вечерами распить чекушку-другую, прежде чем скакать по домам.
– Воистину доброй, почтенный шевалье.
Несс приосанился и величаво кивнул, будто не его, хватившего лишку, Хирон третьего дня лично отпаивал соевым рассолом. И не его водил потом на задворки, где в неопрятном деннике ждала ледащая потасканная тавра, которой было все равно с кем.
Воспоминание было не из приятных – страж порядка виновато потупился. Если узнает Деянира, ему несдобровать. Элементарные вещи Деянира умела объяснять с небывалой доходчивостью – лягалась она, как никто на свете. Конский темперамент следует расходовать на законную половину, а не осеменять кого ни попадя. Кто не согласен, того копытом по крупу, ногтями по ряшке и вон из семейного денника.
Усилием воли Несс оборвал невеселые размышления и вернулся к непосредственным обязанностям. По третьей от центра полосе неспешно рысили обыватели, которым на службу было уже или еще не нужно. Отставные офицеры, пенсионеры из штатских, стойлохозяйки, стайки лоботрясов-школяров. И, наконец, на крайней, наружной полосе движение было совсем вялым. Понуро тащились дряхлые кены. Опасливо семенили жеребые тавры. Едва переставлял задние ноги похмельный городской забулдыга в компании попрошайки-нишего.
Страж порядка поморщился от неприязни. Испитые рожи, трясущиеся руки, свалявшаяся шерсть, куцые неопрятные хвосты. О дырявых грязных попонах и задубевших от пота рубахах и говорить не приходится. Будь его воля, оба позорника давно уже кормили бы оводов и слепней где-нибудь в казенном загоне за Полярным кругом. Отвратительные личности, под стать хомо. Но от уродливых, глупых хомо хоть польза есть – мозгляки с недостающей парой конечностей заняты на тяжелых и грязных работах. Тех, на которые не согласился бы ни один кентавр. А от этих двоих какая, спрашивается, польза? Стыд один, и ничего больше. Вот когда воевали с горцами, всякого рода бездельников и дезертиров запросто расшлепывали. На худой конец, упекали в загоны на перевоспитание. Слишком гуманными стали что-то законы, и никаким мирным временем это не оправдать. Если так пойдет, скоро любая шваль будет безнаказанно гарцевать по городу. Оборванцы всякие, лодыри, алкаши. Даже китоврасы, чтоб им околеть.
Помянув китоврасов, Несс в сердцах сплюнул. Затем набрал в грудь воздуха и от души дунул в свисток. Движение на Манежной замедлилось, потом замерло. На перекресток хлынули и устремились к ипподрому табуны спортивных болельщиков. Несс с завистью проводил взглядом спешащих на бега кенов. Он сам был бы не прочь рискнуть монетой-другой, поставив на фаворита в конкуре или на первую тройку в выездке. Увы, стражу порядка надлежит стоять на посту. Не то что какому-нибудь курьеру или носильщику, который запросто может заскочить в рабочее время на ипподром, благо в городе их две дюжины.