Меня разбудили.
Это был Ошино Меме, который прошлой ночью так и не вернулся сюда, да и вообще он старался не показываться мне на глаза. Куда же делись его вчерашние хорошие манеры?
Он легкомысленно засмеялся с несерьезным выражением лица:
– Доброе утро, Арараги-кун.
– Я ужасно хочу спать…
– Просто подойди сюда.
Пока я безуспешно пытался продрать глаза, Ошино вытащил меня в коридор. Во время всей этой суматохи Киссшот продолжала спать без задних ног, даже не повернувшись во сне.
Такая спокойная девушка.
Возможно, она даже не знает, что такое беспокойство.
– В чем дело, Ошино?
– Нет, мы все еще в коридоре… Хотя Хеартандерблейд вряд ли проснется, но перестраховаться не помешает. Пойдем на четвертый этаж.
– Четвертый этаж…
Несмотря на всю свою сонливость, я его понял.
– Там окна открыты. На меня же попадет солнце.
– Все в порядке. Сегодня дождливая погода.
– Дождь?
Серьезно?
Если подумать, за эти дни осадков не было.
Вспоминая момент своего обращения в вампира, это первый дождь с начала весенних каникул.
Вообще-то, дождь мог идти и в то время, пока я спал по 12 часов в светлое время суток, но поскольку я не смотрел прогноз погоды, точно сказать не мог.
– Так что расслабься. Хотя, с твоей способностью к исцелению, даже если на тебя попадет случайный луч солнца, ты вряд ли умрешь на месте, верно?
– Скажи это после того, как испытаешь на себе испарение собственного тела.
– Пошли.
Ошино бодро потопал по лестнице. Я осторожно последовал за ним. Видимо, класс не имел значения, так как Ошино выбрал ближайшую дверь.
Открыв дверь со сломанной ручкой, мы вошли в комнату, в которой был полный бардак.
Он неудачливый парень.
– Хии-хоо.
Однако, словно его это не особо волновало, он ловко достал себе стул и сел на него задом наперед.
Я сделал то же самое.
Я просто попытался отчасти подражать ему.
– Это…
Я указал на дорожную сумку, которую Ошино держал в своей руке.
Наконец-то я совершенно проснулся.
В этой сумке раньше приносили левую и правую ноги Киссшот.
Значит…
– Ага, – кивнул Ошино. – Ты правильно подумал. Внутри находятся руки Хеартандерблейд.
– Ясно…
Я глубоко вдохнул и почувствовал облегчение.
Ошино все не возвращался и я начал волноваться, что Палач передумал отдавать нам руки.
Беззаботным тоном Киссшот произнесла:
– Уже утро. Не пора ли нам поспать?
И заснула.
Она спокойная девушка, возможно, она даже не знает, что такое беспокойство.
Или, возможно, это я слишком трясусь.
Но мы ведь говорим о Палаче, который назвал Драматурга и Эпизода, вернувших согласно договору левую и правую ноги, «честными до неприличия». Поэтому он мог запросто отказаться от своих слов.
Я очень беспокоился, но мне только и оставалось, что доверить это дело Ошино, но…
– Ум? Ах, я знаю, что ты хочешь сказать, – произнес он. – Ты хочешь сказать, что Палач сдержал свое слово, верно?
– Ну, если говорить начистоту, я думал об этом.
– Это мой шанс показать свои способности. Это посреднический сервис, видишь ли. Хотя Палач на самом деле не собирался возвращать их.
– Как я и думал.
– Он затаил огромную злобу, я так думаю. Потому что в случае Палача, он действовал исходя из своих убеждений.
– Убеждения.
Я вспомнил.
Он столько раз выражал это словами.
– Наверное, это просто был защитный рефлекс.
– У каждого человека свое понимание справедливости. Ты не должен просто игнорировать других людей, поэтому для тебя он был злодеем. Да и какая разница, как мы к нему относимся, цель достигнута.
Он бросил дорожную сумку передо мной.
Грубое обращение.
– Он вернул их
– Но очень этого не хотел.
– Поэтому мне пришлось убедить его.
– Каким образом ты убедил его? Он же фанатик. Хоть он и не является монахом, с моей точки зрения он самый настоящий фанатик. Разве возвращение конечностей вампира для него не является предательством веры?
– Следовательно, он должен быть человеком, который понимает тебя, если ты поговоришь с ним. Ведь этот парень – профи.
– Профи.
– Именно, профессионал.
Возможно, мой допрос стал слишком грубым, потому что Ошино закончил дискуссию:
– Если конкретно, я рассказал ему о том, что как только ты закончишь собирать конечности Хеартандерблейд, ты хочешь снова стать человеком. И что Хеартандерблейд не возражает.
– Другими словами, Палач отступил ради меня?…
– Наверное, так и есть.
Ошино тщательно подобрал слова.
У меня создалось ощущение, словно он на что-то намекал. Однако, этот человек всегда говорил намеками, как сумасшедший. Мне могло просто показаться, и в этих словах действительно не было никакого смысла.