Ваник был крепким парнишей. Под наслоениями жира, нагулянного на маминых хачапури, просматривались сильные мускулы. Ной знал, к кому обращался за помощью.
— Но ночью он ушел без тебя?
— Ага. Я уже говорил это. Без меня ушел.
Круглое простодушное лицо Ваника светилось искренним недоумением. Никак невозможно было заподозрить такого славного юношу в том, что он сделал что-то нехорошее.
— Ну а место, куда вы с Ноем ходили, показать можешь?
— Нет. Не могу.
— Почему?
Ваник замялся.
— Забыл?
— Вроде того. Не то чтобы совсем забыл, но до конца все же не помню, — признался он. — Помню, там дерево было большое.
— Ну еще бы, это ведь лес. А в лесу полно деревьев. В том числе и больших.
— Нет, это особое было дерево, — покачал головой Ваник. — Ной сказал, что оно тут чуть ли не с языческих времен растет. На нем еще ленточки были.
— Ленточки?
Это заинтересованное восклицание исходило от Полины. Если рассказ Гоши она слушала с полнейшим равнодушием, то когда речь повел Ваник, заметно оживилась. То ли на нее произвела впечатление его приятная внешность, то ли она обрадовалась возможности поговорить о том, что ее сильно волновало, — о подробностях исчезновения Израка.
— Что за ленточки там были?
Ваник тоже с интересом взглянул на Полину.
— Ну, всякие там штучки, бусики, ленточки, — пояснил он.
Подруги переглянулись. Разноцветные ленты повязывали на священных деревьях наши предки — славяне. Но поклонение языческим богам давно ушло в прошлое.
— А дерево какое было?
— С него желудей много насыпалось.
— Значит, дуб.
Но дуб был символом Перуна — главного в пантеоне славянских богов. Предположить, что ленточки сохранились на дереве с языческих времен, было невозможно. Никакая ленточка не выдержит тысячу лет на свежем воздухе, под проливными дождями и суровыми российскими морозами.
— И вы с Израком были возле того дуба?
— Ага. Не совсем рядом с ним, но от него я бы дорогу запросто нашел. Там уже недалеко было. Направо, до большого камня, а потом все время вниз.
Лисица почесал макушку.
— В принципе, если дуб облюбовали какие-нибудь новые волхвы, поклоняющиеся Солнцу, огню или еще каким-то стихиям, то о них должны знать местные.
— Ты этих местных-то видел? — фыркнула Кира. — Они про волхвов и поклонение славянским духам и богам и слыхом не слыхивали.
— Во-первых, тебе уже пора перестать оценивать людей по их внешнему виду. Вполне возможно, что содержание окажется куда глубже.
— Как же!
— А во-вторых, это в Копках живут приезжие, которым, согласен, нет никакого дела до соблюдения языческих обрядов в области. А что, если поехать в другую сторону?
— И что там?
— А там есть еще один населенный пункт — Торфяное.
— Постой! Дай-ка я догадаюсь! Это бывший поселок торфяников?
— С середины и до конца прошлого века тут велись энергичные разработки торфяных болот. Впоследствии деятельность эта приостановилась, хотя полностью и не закончилась. Но она дает жизнь поселку, и поселок сохранился, в нем живут люди, и их немало. И насколько я смог понять из материалов Сети, там есть даже клуб любителей славянской культуры.
— Так что же ты молчал! Ясно, что ленточки на дубе повязали именно они.
— Ну все! Нам туда!
Ваник, который до сих пор молча слушал беседу подруг, неожиданно улыбнулся:
— Как хорошо, что вы приехали! Прямо камень с души. Откровенно говоря, с момента исчезновения Ноя нам тут всем как-то не очень уютно.
— Пустяки, — успокоил его Лисица. — Не о чем и говорить. Сейчас смотаемся в Торфяное, поговорим с этими любителями этноса. Уверен, что ленточки на дубе — это их рук дело.
— Найдем дуб, найдем и Ноя!
И Полина едва сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Даже укоризненный взгляд Киры был оставлен ею без внимания. Полина не могла удержать чувств, буквально рвущихся из нее.
Найти клуб любителей славянской культуры и побеседовать с этими самыми любителями оказалось куда проще, чем ожидали друзья. Местные жители мигом поняли, о ком идет речь.
— Ряженые вам нужны? Те, что венки по воде каждое лето пускают?
— Видимо. Знаете, где их найти?
— Идите прямо, там дом прибабахнутой Матроны будет! С ней и поговорите.
Прибабахнутой Матроной в Торфяном называли руководительницу исторического клуба, обожающую устраивать всевозможные реконструкции. Прыжки через костер в ночь на Ивана Купалу, поиски цветка папоротника в лесу, хороводы, Масленица — все это было из ее репертуара. За свое пристрастие к старинным национальным костюмам, венкам, лентам и рубахам до пят члены клуба и получили свое прозвище — ряженые.