Вопрос был жестким, у Светы вспыхнули щёки. Большой смотрел на крохотную буковку эйч в кружочке, вытатуированную у неё на сгибе локтя, Хорхе метил ею своих девочек. Большой неплохо разбирался в ночной жизни Монреаля, сразу вычислил её акцент, надо было отдать ему должное.
— Отдыхаю, — сказала она с вызовом, возвращая ему зажигалку.
— Купил её из-за звезды, — Большой показал большую, совершенно советскую звезду на задней стороне зажигалки, протянул руку для приветствия, — Саша.
— Очень приятно, Света, — пожимая его руку, Света обратила внимание на то, что у Саши не было браслета. — Ты не из этого отеля?
— Ага, проездом, остановился градусами подзаправиться.
— Куда едешь?
— На Пилар, за «Папа Дублэ».
— Что это?
— Выпивка такая забористая.
— Зачем за ней ехать? Ребята из бара тебе любой коктейль соорудят.
— Там, с Хемингуэем она пьётся по-настоящему.
— Хемингуэй твой друг?
— Хемингуэй — писатель, давно умер.
Света озадаченно взяла соломинку и потянула из своего бокала коктейль. Мужик явно был с приветом. Тащиться куда-то, чтобы так заморочливо побухать может только явный шиз. Надо ж ей было в первый же вечер упасть рядом со спецом по татушкам шлюх!
— Откуда девочек Хорхе знаешь? — спросила она.
— Я ему тачки подгонял.
Сашок был немногословен. Оно и правильно. Меньше болтаешь, меньше отгребаешь нежданок в жизни. Хорхе постоянно менял лимузины, чтобы они не примелькались у полиции на точках. У копов частенько бывает интерес прихватить девочек на коксе, раз-два и оглянуться не успеешь, как станешь стукачкой. Значит Сашок или сам держит гараж или водила лимузина. Нет, это полная непруха, в первый же вечер на отдыхе грузиться монреальскими раскладами. Но ведь Сашок ни при чём, он бухал и никого не трогал, сама ведь к нему подсела. Сразу себя обозначил, не стал темнить. Может не такой и шизанутый, как с первого взгляда кажется. Света решила больше не ворошить квебекские темы и спросила: «А что за место, куда ты едешь? Что за Пилар?»
— Пляж на острове Гилермо, его назвали именем яхты Хемингуэя.
— И что там прикольного?
— Ничего особого — бар и кучка навесов на берегу.
— Какой бар на пляже в десять вечера? Там ведь никого не будет!
— Это да, они закрываются, как только садится солнце, но сегодня там выездная вечеринка, бармен лучший на островах.
— Хороший бармен и вся радость?
— Нет конечно, радость в месте, оно точь в точь как в его книжке «Острова в океане».
— Ну и что там делали люди в книжке, выпивали на пляже?
— Нет, за немцами гонялись.
— Да ладно, не заливай, какие на Кубе немцы?
— Немцы с подводной лодки.
— Но сейчас там нет ни немцев ни Хэмингуэя.
— Кое-что осталось. Для меня это клад. Клад Хэмингуэя.
— Как можно так балдеть от какой-то книжки?
— Ха, а как можно балдеть от какого-то Джексона, который и не Джексон вовсе, а бедный кубинский нищеброд? Выкрутасничает перед туристами под чужую америкосную музыку за миску супа, звезда, — Сашка кивнул на поклонниц, которые тянули к своему кумиру руки с мобилками, чтобы сделать снимок. — А дедушка у него точно кричал: «Но пасаран!» и бегал с автоматом в заливе Свиней. Мне нравится творчество свободных людей, а не пляски рабов на отельных плантациях.
— Сложный ты, Саш, человек, он ведь просто красиво танцует.
— Так и у меня просто красивое выпивание, — Сашка взглянул на наручные часы, отставил чашку — буду двигаться.
Света посмотрела на сцену. Двойник Джексона танцевал Билли Джин, выдавая офигенную лунную походку. Его движения были настолько неуловимы, что казалось он, просто перетекает на ногах из одного положения в другое, чтобы взорваться внезапными движениями бёдер. Когда он схватил себя за промежность знаменитой белой перчаткой с блёстками, девчонки с мобилками взвыли в экстазе. Им было хорошо, а вот Сашка Свете кайф от представления поломал. Она подумала, как много времени парился кубинец, всматриваясь в танец настоящего Джексона, чтобы выучить все секс фишки чернокожего, так сильно не похожие на тонкую эротику родной сальсы-ламбады. Сколько же сейчас танцует таких Джексонов по кубинским побережьям?