Когда огни на берегу отдалились, превратившись в россыпь светляков на фоне дюн, Сашка начал командовать кубинцем, выводя катамаран к какому-то месту. Тот указания по смене курса выполнял, но всё время показывал в сторону постройки на острове, и говорил, что заходить надо правее а не левее относительно её. Когда Сашка сказал бросить якорь, кубинец засмеялся, обнажив крепкие зубы на загорелом лице. Тем не менее, якорь бросил, и, покопавшись у себя в рюкзаке, протянул Свете пару потрёпанных ласт. «Наш капитан ошибся, бери, юнга, тебе долго придётся бултыхаться» — сказал он с соболезнованием. «А, не слушай его, — Сашка полез в свою сумку, достал герметичную кружку с коктейлем и пакет чипсов. — Он здесь только днем мотается. Слышал про звон, да не знает где он».
Света ласты взяла, но одевать их не торопилась. До острова оставалось ещё приличное расстояние. Куда собрался плыть Сашка с кружкой и чипсами было не понятно. Отдалённость берегов, его, тем не менее, не смущала. Он повернулся к воде спиной и ловко, почти без всплеска, ушёл с поплавка катамарана прямо в лунную дорожку. Вытянувшись, поплыл на спине, подняв руки с ношей над водой. Через некоторое время он остановился, дал ногам погрузиться, закрутил головой по сторонам. Кубинец довольно осклабился, наблюдая за его манёврами. Сашка пристально всматривался в воду, медленно вращаясь вокруг своей оси. В конце концов, он опять лёг на спину и проплыл метров двадцать. Внезапно Сашка остановился, и вдруг, поднялся над водой по пояс, торжествующе помахал рукой. «Давай сюда, Свет, места мало, но на двоих хватит!» — крикнул он, прикладываясь к своей кружке.
Света отдала ласты кубинцу, у которого на лице был общенациональный траур по поводу национального посрамления. С катамарана она спустилась осторожно, придерживаясь за верёвку на борту. Вода была тёплой, какой-то уютной, возможно этому немало способствовал «Папа Дублэ», который Света с удовольствием допила перед отплытием. Про хорошо плаваю и люблю море, она Сашке наврала: больше любила бассейн и плавала в нём только по-собачьи. Тем не менее, в грязь лицом не ударила, подплыла к Сашке с гордо поднятой головой, заодно, чтобы не замочить волосы.
— Осторожно, это большой котёл затонувшего корабля, — предупредил её Сашка.
— Тебе про него Хэмингуэй нашептал?
— Нет, сюда иногда туристов привозят понырять, в обломках полно рыбы, даже мурену разик видел. Потом уже прочитал про это место у Хэмингуэя.
— Ааа, дурак ты Сашка, — услышав про мурену, Света отчаянно заработала руками и ногами.
— Да успокойся, тут глубина семь-восемь метров, мурены любят сидеть на дне в норах и никогда не всплывают, — успокоил её Сашка.
Света наткнулась ногой на покатую шершавую твердь, поспешно стала на неё рядом с Сашкой. Было в этом что-то мистическое, спокойно стоять ночью на водном просторе, рядом с покачивающимся катамараном. «Возьми, покорми желтохвостов», — Сашка протянул ей чипсы. Она разорвала пакет и посыпала оранжевыми треугольничками серебро лунной дорожки. Какое-то время они плавали на поверхности отважной флотилией крошечных корабликов, затем вода забурлил сотнями всплесков. Голодные рыбы набросились на полуночное угощение. В лунном свете образовался пёстрый живой ковёр. В смешении воды и плоти бурлила жизнь океана. Света почувствовала сначала отдельные, потом многочисленные касания своего тела под водой. Это было с одной стороны тревожно, с другой приятно, рыбы взяли её в свою компанию. Она высыпала остатки чипсов прямо у живота, рыбка её пирсинга радостно затрепетала, встречая ласковые прикосновения живых подруг. Щемящее чувство долгожданной свободы наконец-то нахлынуло волной короткого океанского счастья.