– О-е-ей! Матюшки!
– Вперед! Давай! Поехали! – хором орали на него Иратус и Супербий. – Давай, вставай! Сдохнешь, падла!
Машинист, совсем обезумев, хотел улезть от них прямо в печь.
Супербий, видя, что мужик рехнулся, велел брату его заткнуть и, схватив лопату, сам принялся швырять в печку уголь.
Паровоз медленно, но верно приходил в движение. На станции стреляли. По перрону носились волки.
– Послал бог идиота! – шипел Супербий, поглядывая на притихшего в углу пленника.
Тот, получив по голове второй раз, ушел вдруг в полную прострацию, сидел на полу и что-то шептал себе под нос, покачиваясь и тупо глядя в одну точку.
Супербий кое-что знал об управлении паровозом, но обойтись без профессионала было нельзя.
“Ничего, оклемается…”
Состав разгонялся. Станция осталась позади, синие шапки леса все резвее бежали мимо.
Супербий передал лопату Иратусу, наклонился к машинисту и вкрадчиво произнес:
– Если ты не соберешься, не возьмешь себя в руки, я размозжу твои куриные мозги. Ты это понимаешь?
– Черти… – слабым голосом пролепетал мужик.
– Да-а! Мы черти! А теперь вставай. Ну!
Машинист с трудом поднялся на ноги, с видом обреченного раба подошел к приборам.
– Присмотри за ним! – велел Супербий брату. – А я поищу этих…
Он вылез из кабины, рискуя упасть, взобрался на тендер, пробежав по углю, спустился на платформу и двинулся в поисках братьев.
Те уже сами спешно пробирались к паровозу, то и дело оглядываясь и пригибаясь.
– Солдаты! Охрана в теплушках! Идут сюда!
Над головой Супербия вжикнула пуля.
Он разглядел стоявшего на крыше дальнего грузового вагона красноармейца с винтовкой.
– Бар-раны! Там же наше золото! Отцепите вагон!
– Как его отцепишь, он же привинчен? – взвизгнул Инвидус, прячась за танком.
Старший вынул из сумки увесистую гранату на толстой ноге.
– Вот!
Аварус трижды выстрелил в солдата из револьвера, и тот, не геройствуя, залег.
Они, ругаясь от страха и злости, кинулись обратно. Ацедий, у которого была трехлинейка прикрывал других, паля по бегущим по крышам фигурам.
Добравшись до драгоценной бочки, Луксурий, дико тараща глаза, выдернул из гранаты предохранительный шплинт и всунул ее рукояткой в щель сцепки между вагонами.
– Сюда! Прячься!
Танковая броня спасла их от взрыва.
Невыносимо, издевательски медленно, но все же неуклонно оторванный хвост начинал отставать.
Когда солдаты подоспели, их разделяли уже десятки метров. Красноармейцы расстреляли свои обоймы, потом стали браниться и грозить кулаками.
– Бывает, ребятки! Все бывает в жизни! – смеялся Аварус, размахивая на прощание шапкой. – Привет главнокомандующему от нашего клуба!
Поезд бежал все дальше и дальше, постоянно набирая скорость и победоносно свистя. Очень скоро отставшие вагоны растворились во мгле.
– У меня идейка нарисовалась… – загадочно начал Инвидус, провожая врагов довольным взглядом.
Он обернулся и в миг забыл про свою идейку.
В грудь ему смотрело дуло нагана в руке Аваруса.
– Вы че?!
– Прыгай!
– Чего?!
– Давай, давай! Вслед за Гулусом.
– Ребята!
– Это не обсуждается.
– Это общее решение, – качнул головой Ацедий, тоже держа наготове винтовку.
– Предатели!
– Пошел!
Он сверкнул на братьев яростными глазами и, прошипев проклятье, с разбегу бросился в снег.
Не говоря ни слова, Аварус, Ацедий и Луксурий двинулись к паровозу.
– Был и нету, – мрачно проворчал Аварус. – Забыли!
Когда до локомотива оставалась одна платформа, на куче угля в кузове тендера возникли фигуры Супербия и Иратуса.
Трое в недоумении остановились. Забарабанили выстрелы. Братья едва успели спрятаться за танком.
– Предатели! – в шоке прохрипел Аварус.
Они вдруг вспомнили, что истратили в перестрелке почти все патроны.
– А-а пропади все! – плаксиво заорал Луксурий и прыгнул с платформы в ночь.
Когда Супербий с Иратусом подошли, Аварус, прежде собиравшийся драться, вдруг встал на колени и забубнил тоном непонятого праведника:
– Братья, друзья, товарищи! Что ж это? Если провинился, так скажите, в чем? Нельзя же ведь вот так…
Старшие без церемоний схватили его за тулуп и, подтащив к краю, пинком отправили догонять братьев.
Надвинулись на Ацедия.
– Стоять! Я сам! – выдохнул тот и, скорбно взглянув на небо, был таков.