Потом ворчание перешло в разъяренное рычание. И вдруг навстречу Глебу вынырнула, захлебываясь слюной, громадная клыкастая волчья пасть.
Глеб с криком отпрянул, упал задом и стал отползать.
Волк, не сумев выбраться из оврага, скатился вниз, но к нему тотчас присоединились другие.
Овраг наполнился яростным рявканьем, лаем, клацаньем зубов и даже утробным воем, словно волки уже много дней ничего не ели и вожделели всякий ошметок мяса.
На какой-то миг Глебу почудилось, что по краю оврага кем-то вбиты острые колья и натянута колючая проволока. Эта мысль сверкнула в его мозгу и тут же утонула в море паники, когда он, не помня себя, бежал прочь от жуткого места.
***
Из леса Глеб вышел, когда, уже начинало светать. Небо плотным серым ковром заволокли тяжелые тучи. Занималась метель.
Несмотря на летящую в глаза ледяную пыль, Глеб разглядел вдалеке за полем знакомые очертания заброшенной церкви и двух труб котельной.
Он пришел к поселку с другого конца, но все же хотя бы пришел. Радость и облегчение встряхнули душу и придали телу сил.
Через четверть часа, набрав в валенки снега, белый как снеговик, на ватных ногах Глеб, отдуваясь, несся по главной улице прямо в милицейский участок.
Вчерашний предатель, трус и гад сидел за столом, подперев рукой тяжелую голову, и мрачно посасывал папиросу.
– Дядь Володя!
– Не дядь Володя, а товарищ старший лейтенант! – резко поправил тот.
– Товарищ старший лейтенант…
– Оружие на стол!
Глеб растерялся, потом сообразил, что от него хотят, и, вынув из кармана рогатку, положил перед офицером.
– Вот так, – удовлетворенно сказал дядя Володя.
Он криво улыбнулся и подмигнул Глебу мутным глазом.
– Ну че? Расхотелось воевать?
– Я не про это! Там в лесу…
– Ой, да ты никак в лесу ночевал? Ё-ё… Тебе б горячего чего-нибудь. Чаю у нас нет, суп еще не варили. Ермолаев!
В дверь заглянул курносый парень в рубахе и милицейской ушанке.
– Водочки на один ноготок! Товарищу герою, сыну полка.
– Да яж… – задохнулся от негодования Глеб.
Голос его вдруг предательски сел, превратившись в малосильное сипение.
– Т-там в лесу! Эти… Шпионы! Поселок взорвать хотят! Бомбы готовят!
Глаза старшего лейтенанта прояснились. Брови дрогнув, съехались к переносице.
– Чего?
– Немцы в лесу! Дидь… эти ну… ди…
– Диверсанты!
– Да!
– Та-ак, а ты откуда знаешь, что это немцы? Они что, по-немецки говорили?
“И правда, какие же они немцы?” – растерянно подумал Глеб. – “Но, все равно ж, диверсанты! Враги!”
Глеб рассказал милиционерам все, что помнил о своих лесных злоключениях.
– Чертовня какая-то! – раздраженно пробурчал дядя Володя, растирая лицо и наливая себе из графина воды. – Так, ну положим, избушка… Где она находится, ты, конечно, не помнишь?
– Не помню. Там речка какая-то маленькая рядом. Я… я это место узнаю, если увижу.
– Речку мы знаем, – он покопался в выдвижном ящике и расстелил на столе карту. – Вот… Значит, двинемся вдоль русла.
В дверь просунулась бритая голова в привязанных к ушам очках.
– Связи нету, не дозваниваемся! Наверно, из-за мороза на линии разрыв.
– Ну Глебка… Смотри! – дядя Володя сурово посмотрел Глебу в глаза. – Целую операцию по твоей милости готовим! Осознаешь степень ответственности?
Глеб понимающе закивал.
– А точно узнаешь место-то?
Глеб знал, что в случае ответа “нет”, его тут же отправят домой к матери. А домой идти после всего случившегося совершенно не хотелось.
– Точно. Там кое-какие… приметные штуки есть, – солгал он. – От избушки тропка идет, вы сами все увидите.
– Ну тогда с нами поедешь.
Они вышли из дома в необычайно густую, непроглядную как туман пургу.
– Погодка! – проворчал один милиционер.
Зашли в гараж, где стоял видавший виды грузовичок с треснутой фарой. Курносый воткнул в него “кривой стартер” и принялся бешено вертеть.
Полуторка предсмертно покашляла, но заводиться отказалась.
Попробовал еще. Опять. Снова. В пятый раз. Заглянул под капот.
– Елки! Карбюратор что ли? Может, это… тряпку бензином смочить, коллектор обмотать…
– Заглохнем! – зло перебил дядя Володя. – Все ни к черту! На тележке поедем, на клячах!
Машин, кроме милицейской, в поселке не водилось, а до базы надо было идти километра три.
Спустя какое-то время старая скрипучая телега, запряженная парой тощих кобыл, нехотя тащилась по заснеженной дороге к лесу. Впереди на пегой лошади за спиной самого дяди Володи ехал Глеб.
Он гордился собой и в то же время чувствовал острый стыд за все гадости, которые думал про нормального, может быть, даже очень храброго человека.