— А Захар?
— Захар сражался, как говорили, до первой крови. И счел себя вправе уйти. Почему же его напарник должен был сражаться до последней? Была ночь. Он мог отползти к берегу, прийти в себя. Немцы тоже притихли в темноте. Откуда мы знаем, где валялась коробка или ящик с кладом? Вагон разворотило. Могло расшвырять содержимое взрывом…
— Прямо в руки Малиновскому?
— Почему бы и нет? Возможно, он принял решение, которое отверг я, и благополучно обитает по сей день в одной из экзотических стран.
— И клад там?
— Увы.
— Мне кажется, Валентин Викентьевич, что вы и сами не вериге в свою экзотическую версию. Да и полное противоречие в ваших словах — с одной стороны, вы мечтаете клад найти, чтобы грех замолить, а с другой — убеждаете, что клад в Парагвае находится. Какую же версию вы мне предлагаете? Дон Фелино или сеньор Малино?
— Вам выбирать. Посоветуйтесь с тем, кто сказал вам о кладе.
— Вы сами, Валентин Викентьевич, сказали, только вы. Поджидая вас под магазином, я о ваших розысках и понятия не имел.
— Все это правда… или снова прием?
— Чистая правда. Сами проговорились.
Филин приоткрыл рот и молчал долго, не контролируя выражение помертвевшего лица.
— Проговорился… Значит, глупый старик и только. Значит, не только тело одряхлело, и мозг… А я гордился. Вот оно как приходит. Был хомо сапиенс, стал…
Он затруднился найти нужное слово.
— Зачем же вы пришли ко мне?
— Я собирался спросить о Денисенко.
— Денисенко? — переспросил Филин.
— Эта фамилия вам ни о чем не говорит?
— Не знаю… Возможно, запамятовал.
— Запамятовали или не знаете?
Лицо Филина вновь приняло осмысленное, даже напряженное выражение, казалось, он напрягал память.
«Или прикидывает, стоит ли говорить правду».
— По какому вы, собственно, поводу интересуетесь?
«Любопытно, что Пашков сначала тоже не отреагировал на эту фамилию, хотя оба прекрасно его знают. Что же делать? Напомнить профессору о человеке, которому он порекомендовал купить дом?»
Мазин подумал и решил — не стоит.
— Если вы не знаете Денисенко, нет смысла говорить о поводах.
Филин смотрел растерянно.
«Не знает, что делать. Ну что ж… Его воля».
— Сожалею, что побеспокоил.
— Я хотел бы быть полезен.
— Вы помогли мне.
— Чем?
— Историей о кладе.
— Сомневаюсь, что вы не знали…
— Поверьте. Но теперь знаю.
— Будете искать?
— Мое дело преступников искать, а не клады.
— Ах, Игорь! — Профессор уже взял себя в руки. — Пока вы бьетесь, очищая человечество от недостойных, участь его предрешена. У нас даже состоялась на эту тему любопытная беседа с Сашей Пашковым. Не в людских силах изменить общество, в самую суть которого вкралась изначальная ошибка.
— Кто же ошибся?
Филин многозначительно поднял палец.
— Небесная канцелярия?
— Не шутите. Вы знаете, что сказал кардинал Ретцингер?
— Откуда мне знать о кардинале Ретцингере? От церковных проблем я далек.
— Он говорил не о церкви, а о природе вещей. «С помощью смертоносного вируса истерзанная земля очистится от людей». Вы интересуетесь СПИДом?
— К счастью, только в неслужебное время.
— Не спешите радоваться. Я внимательно рассматриваю эту проблему.
— В каком плане?
— Собираю материалы, опубликованные в печати. Я обратил внимание еще на первые публикации. Тогда американцев разоблачали, что они якобы вывели вирус в лабораториях… Потом про мужеложцев заговорили, тоже, мол, их нравы… Ну а потом серьезнее, серьезнее, а сейчас уже и повизгивание началось, легкий озноб, грозящий смениться критической температурой. Очень любопытно. Хотите заглянуть в мое досье?
— Спасибо. Я читаю газеты.
— Как хотите. Однако, по мнению специалистов, это катастрофа глобального масштаба. Есть о чем подумать.
— О чем же выдумаете?
— Лично мне, как вы понимаете, опасаться катастрофы не приходится. А вот как остальные, интересно. Кто кого? Команда СПИДа против сборной человечества?
— За кого же вы болеете?
— Я объективный болельщик. Пусть победит сильнейший.
— То есть СПИД?
— Ну, не делайте из меня человеконенавистника! Просто любопытно дожить до конца света. Не каждому такой шанс предоставляется.