— Опускайте веревку, — приказал главный, — Владыка Асмодей, явись нам!
Из колодца заструился белый пар, и даже сидевший на порядочном расстоянии пленник вдруг ощутил нестерпимый озноб. И когда вопиющий рёв, полный ярости и триумфа, раздался снова, пленник вдруг обрел способность двигаться, — будто этот крик из глубин ада смёл сковывающие его оковы ужаса.
Солнце уже полностью зашло за далекий лес, но край небосвода еще мрачно светился и пленник мог в деталях разглядеть перед собой каменный столб, к которому недавно был привязан Гусар. Этот столб был всего в метре и вытянувшийся в рост пленник смог упереться в него ногами. А потом, медленно, с огромным трудом принялся переставлять ноги и подтягивать собственное тело, мало по малому продвигаясь вверх по шершавому столбу.
Сердце колотилось, виски покрылись холодной испариной, но он сумел затащить себя до края столба и, оставаясь незамеченным посреди моря восторженных криков и демонического рева, смог сделать рывок и усесться на его вершину.
У него было несколько мгновений до того, как мир окончательно почернел и наверху зажглись звезды — он воспользовался ими, чтобы бросить взгляд окрест. Ничего нового не было: в поле возвышался одинокий холм, сплошь утыканный каменными копьями и крестами. Вдали тянулась полоса леса, а с другой стороны — горы.
Вытащив из-за края столба связанные руки, он прижал их к телу и, забыв об инстинктах самосохранения, бросился почти с трехметровой высоты.
Когда в ноги ударило твердое и лодыжку пронзила боль, он лишь крепче стиснул зубы не решаясь даже зашипеть. Ни на мгновение не забывая о беснующихся в своем неистовом торжестве людях и сулящем ужасную смерть рёве, раз от раза становящимся все сильней и отчетливей, беглец бросился прочь.
Связанные за спиной руки мешали, ноги путались, а тело вновь и вновь норовило стукнуться о растущие всюду, непонятного предназначения прямоугольные столбы. Эти установленные кем-то безумным каменные монументы проносились мимо с неимоверной скоростью. В ушах звенело, а сердцу было тесно в груди: оно не успевало в должной мере перекачивать кровь по полумертвому от ужаса телу.
Внезапно где-то за спиной раздался еще один нечеловеческий крик ярости и торжества. Бегущий пленник споткнулся и врезался в столб так, что из легких выбило воздух. Он замер от шока и боли. И пока, будто новорожденный хватающий ртом первый глоток воздуха, он пытался заново научить тело дышать, в глаза бросилась какая-то стершаяся от времени надпись.
Он вдруг отчетливо понял, что это были не просто каменные столбы, а обелиски, памятники, надгробия — всё это место было одним большим кладбищем.
— Боже мой, — прошептал он, когда немного полегчало, — где я?
И не давая разбитому телу расслабиться и окончательно обмякнуть, побежал вновь — прочь, как можно дальше от этого безумного места.
— Боже, как я здесь оказался? Кто я вообще такой?
Он задыхался. Грудь разрывалась от обилия воздуха, казалось, сердце уже ломает клетку из ребер, перед глазами плавали круги, из-за которых он все время падал. Но он вставал каждый раз: спасение было близко — он уже добежал до края и почти выбрался из этого проклятого каменного леса…
Сзади раздался крик и дикое улюлюканье. Что-то с силой ударило его в спину, бросило наземь и навалилось сверху.
— Думал, что сможешь сбежать от Потрошителей? — раздалось со злорадным смехом. — От нас еще никто не убегал.
Когда его перевернули на спину, перед глазами возникли безумные глаза и все та же страшная ухмылка. Ухмылка преобразилась в оскал, и впервые с момента как он очнулся в этом богом забытом месте, неудачливый беглец закричал.
— Кто вы?! Вы точно не люди!
Жуткий смех послужил ему ответом. Теперь, когда сектанты смеялись во все горло, он увидел, что вместо человечьих ртов у них были страшные пасти, а все зубы остры, будто мать-природа, позабыв о том, что люди должны иметь человечьи зубы, наделила их лишь десятками клыков, как у хищных рыб.
— Да кто же вы, черт возьми?!
Смеющийся на его груди дьявол размахнулся для удара, но тут его внимание привлек раздавшийся за спиной булькающий звук. Дьявол с лягушачьей пастью и рыбьими зубами положил руку на рукоять висевшего на поясе топора и оглянулся. В тоже мгновенье его голова запрокинулась, а из горла вырвался клинок, на мгновение оросивший воздух черной взвесью крови.
Тяжелое тело дернулось и рухнуло вниз, и едва стащивший его с себя пленник наткнулся взглядом на своего спасителя. А точнее — спасительницу.