Я тоже улыбнулся. Интересно, за кого они меня принимают? За слабоумного? За полного идиота? За деревенского простачка, впервые покинувшего родной остров?
— Почему этой вашей группой не займется ФБР? Пусть они внедрят в нее своего агента. Ведь это же их страна, — сказал я, так сказать, для затравки.
— ФБР боится подойти к «Сыновьям» и на пушечный выстрел, — ответила Саманта, злобно сузив глаза.
— Это почему же?
— Мы планируем внедрить в группу нашего человека в самое ближайшее время. Нам нужно успеть сделать это до того, как СК откроет боевые действия, что произойдет, по нашим расчетам, незадолго до официального объявления о перемирии. Иными словами, наш агент должен попасть в группу в ближайшие две недели. ФБР же считает, что в сложившихся обстоятельствах подобная попытка будет не только безрассудной, но и опасной, — спокойно сказала Саманта.
— Иными словами, ФБР считает ваш план чистой воды самоубийством, — констатировал я и улыбнулся еще шире.
— Д-да, пожалуй, можно сказать и так, — пробормотала Саманта несколько смешавшись.
— Но вам, похоже, мало того, что вы спланировали идиотскую операцию. Из всех людей вы выбрали именно меня — человека, на которого охотятся ирландские мафиози из Нью-Йорка, и хотите, чтобы я внедрился в раскольническую группировку ИРА, — сказал я с издевательским смешком.
У Саманты сделалось обиженное лицо.
— Послушайте, мистер Форсайт, я не...
— Не надо называть меня «мистер Форсайт», детка. Спасибо за предложение, но я, пожалуй, откажусь. Уж лучше я посижу в Севилье, думаю, там совсем неплохо по сравнению с теми местами, где мне пришлось побывать. А теперь... Как говорится, я вас больше не задерживаю. Рад был познакомиться, и все такое...
Я откинулся назад, заложил руки за голову и закрыл глаза. Пусть Мисс Разведка немножко попотеет, а я пока подумаю.
Несколько секунд Саманта оценивала ситуацию, потом сказала:
— Мне кажется, я немного сгустила краски. Все, что от тебя требуется, это собрать доказательства и улики, на основании которых террористов можно будет упрятать за решетку. А ты... ты подходишь нам, потому что ты из Белфаста, потому что ты жил в Америке и служил в Британской армии. Да и в ФБР отзываются о тебе чрезвычайно лестно...
— Саманта, детка, — проговорил я самым саркастическим тоном, — сдается мне, что ты обратилась не по адресу. Как я только что объяснил, ирландская мафия в Америке ищет меня, чтобы со мной расправиться. Некий Шеймас Даффи обещал заплатить за мою голову хренов миллион долларов.
— Я знаю, Майкл, знаю... Но пойми: боевики из группы «Сыновья Кухулина» никак не сообщаются с ирландской мафией, которая относится крайне подозрительно ко всем, кто руководствуется в своих действиях политическими мотивами. Организованная преступность живет исключительно меркантильными интересами, ей нет дела до каких-то там идейных фанатиков. Кроме того, «Сыновья» действуют в Бостоне, а бостонская ирландская мафия соперничает с нью-йоркской, так что между тобой и твоими бывшими... э-э-э... коллегами будет не один, а целых два барьера. Иными словами, ты можешь не опасаться Шеймаса Даффи и его доверенных лиц в Нью-Йорке. В любом случае ему не до сведения старых счетов. Как сообщил мне Дэн Конелли, сейчас у твоего мистера Даффи слишком много других проблем. Сам подумай, Майкл: прошло уже пять лет, и о тебе давно забыли... Нет, я вовсе не считаю, что ты абсолютно ничем не рискуешь, напротив, опасность велика, и мне хотелось бы с самого начала заявить об этом совершенно определенно, чтобы впоследствии между нами не возникло недоразумений. Даже если «Сыновья» не будут знать, что ты тот самый Форсайт, они все равно убьют тебя на месте, если только заподозрят в связях с правительственными организациями.
Саманта ненадолго замолчала. Заполняя паузу, она машинально провела рукой по своим золотисто-рыжим волосам, и я обратил внимание, что на пальцах у нее нет ни одного кольца. Саманта была не замужем и даже ни с кем не помолвлена.
— Ты понял все, что я сказала?
— Я все прекрасно понял, Сэмми. Я не понимаю только одного: зачем ты мне все это говоришь, зачем усложняешь себе работу? Ведь вкратце смысл твоих слов можно выразить следующим образом: я должен быть сумасшедшим, чтобы взяться за эту работу, потому что каждую минуту меня могут разоблачить и убить, — сказал я, вытягиваясь на койке и прикрывая глаза рукой.
— Ну, я бы не сказала, что тебя непременно должны разоблачить, однако готова признать, что в условиях жесткого дефицита времени даже у хорошо подготовленного агента с большим опытом секретной работы вероятность ошибки возрастает.
Ее прямота никак на меня не подействовала. Чтобы показать это, я широко зевнул.
— А «ошибка» в данном случае означает смерть, — констатировал я.
— Прости за откровенность, Майкл, но мне казалось, будет только справедливо, если ты будешь знать все и сможешь сам оценить, насколько рискованна эта задача. Разумеется, я не думаю, что ты обязательно погибнешь или совершишь какой-то серьезный промах. Крайне маловероятно, что Маккаган допустит тебя к своим планам и посвятит во все секреты, но этого и не требуется. Нам необходима информация, касающаяся серии террористических актов, которые могут предпринять «Сыновья», чтобы сорвать мирный процесс. Что же касается того, зачем я тебе все это рассказываю... Да, ты прав: при других обстоятельствах я вела бы себя совершенно иначе. Например, я бы сообщила только самое необходимое и оставила бы тебя в камере на денек или два, чтобы дать тебе возможность как следует подумать над своим положением. Может быть, я бы даже попросила наших испанских коллег соответствующим образом тебя обработать, но, как я уже говорила, у нас совершенно нет времени. Буквально на днях нам представилась идеальная возможность внедрить тебя в ячейку террористов, поэтому если ты согласишься, завтра тебе нужно быть в Ревери.
— В Ревери-Бич в Бостоне?! Да ты смеешься, детка!.. Это совершенно невозможно. Не успею я появиться в этом ирландском районе, как меня тут же прикончат.
Саманта покачала головой и ослепительно улыбнулась:
— Вовсе нет. Да я бы и не послала тебя туда, если бы существовала такая опасность. «Сыновья Кухулина», мягко говоря, не пользуются популярностью среди американских ирландцев-республиканцев, а после завтрашнего покушения, которое планирует ИРА, отношение к ним станет еще хуже. Они окажутся в изоляции, с ними никто не захочет иметь дело.
— После завтрашнего покушения? На кого?
— Не беспокойся, Майкл, не на тебя. И своих бывших коллег ты тоже можешь не опасаться. Мы выкрасим твои волосы в черный цвет, дадим тебе зеленые контактные линзы... я даже не знаю, что еще. Это не совсем моя область, но я уверена: наши специалисты могут загримировать тебя так, что родная мать не узнает.
— Ну, в этом я не сомневаюсь.
— К тому же в Бостоне тебе придется пробыть всего сутки, после чего мы переправим тебя в одно из периферийных подразделений ФБР, где ты будешь в полной безопасности. Основная твоя работа начнется примерно через неделю. Самое трудное, конечно, внедриться. Уж можешь мне поверить: на моем счету насколько десятков подобных операций, и я знаю, что говорю. Я считаю, что завтрашнее покушение — лучшая и единственная возможность завоевать доверие террористов. Такую возможность просто нельзя упустить. Вместо тщательной, многомесячной подготовки мы проделаем все за один вечер, да так, что ты будешь вне подозрений. И если все пройдет по плану, опасность разоблачения для тебя существенно снизится.
— Что именно я должен делать в Ревери?
— Ты должен будешь спасти жизнь одной девушке, — сказала Саманта с легкой улыбкой.
— Что-что?
— Агент ИРА попытается убить ее отца, а ты должен будешь заслонить ее от пуль, — пояснила Саманта, глядя в пол.
— По-моему, это довольно опасно, — заметил я.
— На самом деле — не очень. И вообще... Послушай, Майкл, ты нам нужен позарез. У нас был на примете еще один человек, но... — Она не договорила.