Все это выглядело бы убедительным, если бы сообщение Кунакова о Чигиринском монетном дворе 1649 г. было единственным, как считали все без исключения участники дискуссии. Однако выяснилось, что в действительности «Записка» русского дипломата отнюдь не единственное документальное свидетельство в пользу чеканки монет на Украине в 1649 г.
В Главном архиве древних актов (Варшава) хранится письмо подольского воеводы графа Станислава Потоцкого к польскому королю Яну Казимиру от 29 октября 1652 г. В нем Потоцкий жалуется на своеволие Хмельницкого, который посягает на суверенные права короля и чеканит собственные деньги. Наконец, 21 декабря 1652 г. «Gasette de France» (Париж) опубликовала сообщение о том, что казацкий гетман начал чеканить свою монету, чем вызвал протест польского короля.
Итак, есть три свидетельства, из которых следует, что Богдан Хмельницкий чеканил собственную монету в Чигирине. Но одних их недостаточно. Нумизматика — точная наука и основывается на материальных находках. Поэтому отсутствие в украинских кладах второй половины XVII в. монет, которые по крайней мере приписывались бы Хмельницкому, отвергает подобное предположение. А вот как можно объяснить сообщения трех источников о монетах Хмельницкого.
Освободительная борьба украинского народа 1648―1654 гг. привлекала внимание и его друзей и его врагов. Русское правительство, с одной стороны, и польское — с другой, внимательно следили за политическими и экономическими действиями казацкой администрации. Молва о монетах Хмельницкого могла возникнуть благодаря независимой внешней политике гетмана, его решительным мерам в сфере экономической жизни, в частности в области торговли. Ведь известно, что выпуск собственной монеты — едва ли не первый признак сильной и независимой страны. Неясная молва о монетах Хмельницкого вызвала интерес русского (Кунаков) и беспокойство польского (Потоцкий) правительств, приобретя, таким образом, форму официальных свидетельств. Сообщение французской газеты, по всей вероятности, отталкивается от письма Потоцкого, о котором могли узнать от членов французского посольства в Варшаве.
Следовательно, с точки зрения науки и чистой логики монет Хмельницкого в природе не существовало. Однако ничто не мешает предположить исключительное стечение обстоятельств, благодаря которым эти монеты все же могли чеканить. Представим себе, что в Чигирине в 1649 г. были изготовлены первые пробные образцы монет Хмельницкого, а кто-то посторонний их увидел. Молва быстро достигла Варшавы, и польское правительство, в подчинении у которого был тогда украинский гетман, потребовало немедленно прекратить выпуск монет. Неблагоприятные обстоятельства заставили Хмельницкого выполнить требование. В таком случае уже изготовленные монеты могли попасть в какой-то тайник, где и поныне ждут своего открывателя. Возможно, кому-то из наших читателей удастся найти монеты с изображением меча и именем Богдана.
На этом можно было бы поставить точку, если бы не одно обстоятельство. Единственный «очевидец» монет Хмельницкого Адасий Бреимов рассказывал о них так, словно действительно собственными глазами видел эти монеты: «…на одной стороне мечь, а на другой стороне ево, Богданово, имя».
Несколько лет тому назад выдающийся советский нумизмат И. Г. Спасский в беседе с автором этой книжки высказал предположение, что Бреимов не просто выдумал описание монеты Хмельницкого, а принял за нее какой-то реальный, современный ему нумизматический памятник. Но какой именно? Ученый посоветовал искать его среди польских памятных жетонов 40-х годов XVII в., на которых встречается имя «Богдан».