«Главное, что контролируешь. Мы выжили, а значит, с остальным можем разобраться позже».
— И как тут наш полоумный герой? — раздался голос от двери, а через несколько секунд к кровати подошёл Филинов, Ольга держалась чуть в стороне. — Вы, голубчик, сделали большую глупость. Надо объяснять какую?
— Да, пожалуйста.
— Вы выбрали не то, что я вам рекомендовал. Вместо гарантированной нейтрализации всего, и опять же гарантированного выживания, вы решились на чрезмерный и неоправданный риск, — магистр наставительно поднял указательный палец, а затем постучал им мне по лбу. — К вашему счастью, пустая голова не требует много кровоснабжения. А кроме того, вы, кажется, сумели частично освоить дары, которыми с вами поделился Обелиск.
— Он ничем со мной не делился, — хрипло ответил я. — Наоборот. Он забрал искру и всё, что у меня было. Абсорбировал.
— Искру нужно было отдать в любом случае. Это залог нашего выживания. Пусть об этом не принято громко говорить, но все главы великих кланов знают свой долг — передавать добытые божественные искры, — проговорил магистр, листая заметки, прикреплённые к кровати. — Это крошечная плата за то, что обелиск защищает человечество от самых жутких и неотвратимых бедствий. Некоторые даже считают, что с каждой поглощённой искрой он увеличивает безопасный радиус.
— А разве это не так? — осмелилась задать вопрос Ольга.
— Так утверждает одна из правдоподобных теорий. Другая говорит, что далеко не каждая искра так делает, и нужно набрать определённое их количество. Смотрите на меня, — не прекращая говорить, Филинов посветил мне в глаза фонариком. — Реакция замедленная, но в целом нормальная. Нервы в порядке…
— Вы недоговорили про искры, — напомнил я.
— Ах да, искры. Некоторые считают, что Обелиск защищает нас в обмен на божественные искры. И пока баланс положительный, у человечества всегда будет шанс на выживание, — продолжил магистр, осматривая мои руки, а затем перейдя к повязке на груди. — Всё это теории, не лучше и не хуже других. А правды не знает никто. Обелиск остаётся божественной загадкой. А наверняка мы знаем совсем немного. Главное — он нас защищает и щедро платит за искры. Что вы чувствуете? Озноб? Жар?
— Голод и общую слабость, — ответил я, покачав головой. — И рана ещё болит.
— Ещё? — коротко усмехнулся магистр. — Вообще-то, вас прооперировали только позавчера. При других обстоятельствах вы должны были проваляться в беспамятстве минимум пять дней, а то и неделю. Но нет.
— Но вы же меня зашили. У вас получилось, и я безмерно благодарен вам за это.
— И я бы с удовольствием принял вашу благодарность, да только не заслужил её. Ваше сердце покрылось серебристой плёнкой, после чего нам пришлось зашить рану, — ответил Филинов, скрестив руки на груди. — Скажите-ка, что вам известно об этой жиже? И не родственна ли она той чёрной, что осталась у нас в контейнерах?
— Понятия не имею. Я же был в отключке. Может, это вы мне скажете?
— Почему нет, и скажу, — подумав, кивнул магистр. — В первую очередь ваши анализы. Слишком много гормонов, общий фон повышен почти по всем показателям. Синтез белков и витаминов превышен в два раза. Ваш организм успешно, пожалуй, даже с избытком, стимулирует ткани к заживлению. Это может вызвать тяжёлые проблемы в будущем, тромбоз и инсульт.
— А может и не вызвать.
— Верно. Такие же параметры у всех глав родов, получивших благословение на живучесть. У некоторых, вроде Секачовых, имеющих Великий дар, они даже выше. Собственно, он не может умереть от одной раны, хотя это скорее мистическое, а не физиологическое свойство. Но куда больше нас волнует странное вещество, обнаруженное в вашей крови.
— Вы нашли его в моей крови?
— Вы плохо слышите? — чуть раздражённо переспросил Филинов, — Или уже знаете ответ? Да, мы обнаружили его в вашей крови, но не в результате ваших анализов. И это не меньшая странность. Оно будто отказывается покидать ваше тело. Чем больше усилий мы прикладываем, тем тщательнее оно рассредоточивается по тканям.
Пока всё, что мы о нём знаем — оно может двигаться в том числе против течения крови, собирается в серебристые капли и даже лужицы, может закрывать плёнкой ваши внутренние органы, при этом не мешая работе, а ещё впитывается в кости. Очень напоминает по свойствам жидкость из техно-зомби, но иную.
— Ну да. Там чёрная, а у меня серебристая, — слабо улыбнувшись, я попытался отшутиться.
— Полагаю, вы знаете, что это такое? — настойчиво поинтересовался магистр.