Леха невольно попятился.
Нет, не от смущения у нее выступил румянец… Она была зла. Чертовски зла!
— Какой еще новый помощник, к чертовой бабушке?! Думаешь, я едва отсюда выйду — и про все забуду?! Брошу тебя здесь одного?! — Так, что ли?! Брошу тебя здесь, после всего, ничем не пытаясь помочь?!!
— Лис… Лис… — забормотал Леха. — Нет, конечно… Ну что ты… Да я… Даже мысли такой не было…
— А тогда зачем?!!
Леха вздохнул:
— Ты попытаешься, я верю. Наверно, и друзья тебе помогут. Но…
— Но?… — требовательно переспросила Алиса.
— Но что, если у вас ничего не получится?…
Алиса уже открыла рот, чтобы продолжить перепалку, но так ничего и не сказала.
— Может быть, получится, — сказал Леха. — А может быть, и нет…
И, если честно, если не бояться взглянуть правде в лицо, вероятность этого больше. Куда больше,
— Ты думаешь… Ты думаешь, что у нас ничего не выйдет? И при этом… И все равно… — Алиса глядела на Леху, и в ее глазах опять заблестели слезы.
— Не надо, Лис…
Она закусила губу, моргнула, прогоняя предательские слезинки.
— Леш, ты…
— Не надо, Лис, — попросил Леха. Попытался улыбнуться. — Лучше… Пожелаешь мне удачи?
— Тебе? — вдруг как-то подозрительно робко переспросила Алиса.
— Да… — нахмурился Леха. Господи… На этот-то раз что не так ляпнул?
— Стандартного ни пуха ни пера?… — еще мягче осведомилась Алиса. И вдруг тряхнула головой:
— К черту и дьяволу такие пожелания!
— Но…
— Нам удачи!
Она шагнула впритык к Лехе — и чмокнула прямо в большой бычий нос. В носу защекотало, захотелось чихнуть, но вместо этого из бычьей аватары вырвалось оглушительное фырканье. Алиса усмехнулась:
— Ну да, конечно, настоящему мужчине эти телячьи нежности не нужны… — И вдруг эта чуть грустная улыбка пропала. А ее глаза были совсем близко.
— Чтобы ответный чмок случился как можно быстрее, Лешка. И без аватар.
И снова только пустыня… По одну сторону — темные волны дюн, по другую — скальная стена проносится в обратную сторону…
Леха на ходу клацнул по кольцу, вызывая карту: как там сатир? Закончил выговаривать хрюшкам?
Но сатир все еще был на опушке. Как и кабаны. Двое чуть поодаль, а один с сатиром. Клык, разумеется. Он у кабанов заправляет…
И о чем можно столько времени ругаться?
И главное — зачем?!
Ну выговорит ему сатир сейчас все, что о нем думает. А толку? Как бы только хуже не стало. Мало ли как гонка ляжет… Вдруг схрон окажется на последнем плато, недалеко от того места, где был? Тогда не дай бог, если кабаны и во время гонки решат посводить счеты.
А сатир их своими выяснениями только еще больше распаляет. Как он не понимает…
Алиса осталась далеко позади, а вместе с ней и все то, что согревало душу.
Холодный воздух в морду, и в голове такие же ледяные мысли. Как-то оно завтра ляжет?
Вот и кабаны теперь еще помешать могут. А ведь и без них проблем полно. Те же немцы… Наверняка их кто-то водит!
И почему сатир никак не хочет это признать? Непонятно…
И не только это непонятно. Вот хотя бы те рисунки на склоне дюны, которые наверняка он — а кому же еще-то? — сделал, а потом старательно затер. Обрывки слов, большие одинокие «Л», накорябанные глубже и крупнее остальных букв, словно и не буква это «Л», а какой-то символ, похожий на зубец… Про эти рисунки сатир не захотел говорить. Почему — тоже непонятно, его же хлебом не корми, дай потрепаться…
Вообще очень много непонятного. Словно бредешь по болоту, а кочки норовят утонуть прямо под ногами…
Стоп.
Леха тряхнул головой, прогоняя эти дурацкие сомнения. Стоп! Хватит.
Не надо об этом думать, иначе к завтрашнему утру можно перегореть. И запороть тот крошечный шанс, который все-таки вполне реален. Так что — прочь все эти мысли!
А чтобы это в голову не лезло… Ведь есть же чем заняться. Причем вполне полезное!
Алиса показала, как делать копию программы и триггер — ту штуку, через которую можно вызвать программу. И память хорошая. Но все-таки…
Если бы она о чем-то понятном говорила, то точно с первого бы раза все запомнил. С гарантией. Только ни черта это не знакомое!
Так что лучше не мандражировать попусту, а прокрутить в голове всю последовательность действий еще раз. Вбивая покрепче в память. А может, заодно и прояснится, что же скрывается за этой последовательностью действий…
Леха сам не заметил, как пошел медленнее.
В какой-то миг — словно очнулся. А до этого будто спал наяву.
Вокруг — ночь и пустыня. А сам — почти остановился, не дойдя даже до южного прохода.
Леха хмыкнул.
— Это все оттого, что не надо напрягать голову тем, кто этого не умеет, — пробормотал сам себе.
Но на душе стало полегче.
Потому что, кажется, все-таки удалось углядеть какой-то смысл в той последовательности действий, что показала Алиса.
Или только кажется?…
Но ведь можно и проверить. Ведь если угадал верно, то…
Леха завертел головой, оглядываясь. Где бы это проверить-то? Так, чтобы особенных следов от экспериментов не осталось. Вдруг понял не совсем верно…
Слева — пустыня, там все будет видно. Справа — скала, на ней тоже все видно будет… Разве что… Вон там выступ, а за ним небольшая выемка… Леха засеменил туда. Дуракаваляние это все, конечно. Практической пользы никакой.
Но до утра еще чертова уйма времени, и уснуть едва ли получится. Так что лучше уж так, чем мандражировать попусту, перегорая. Не так ли?
А что будет завтра… это будет завтра!
Ничего. Мы еще повоюем!
Часть пятая
ПОВОДЫРИ И ЮСТИРОВЩИКИ
Утром на небе впервые показались облака.
Похоже, к большой гонке программеры расстарались. С востока, вслед за солнцем, наползала белесая вуаль из ниточек пара. Ажурная, истаивающая на краях и просто фантастически прекрасная после недель совершенно пустой синевы…
— Ну что, рогатенький? — Сатир был тут как тут, будто караулил. — Как спалось, как боевой настрой?
За ночь ему явно полегчало. Прямо светится и лучится.
— Нормально, — сказал Леха.
— Да? А бодрости что-то не заметно… Ладно! Продирай глаза и слушай меня внимательно. Это наш последний шанс. Последний, понимаешь?… Мотни мордой, если понимаешь! — рявкнул сатир.
Вот ведь зануда… Леха кивнул.
— Вот так-то лучше. А то смотрит оно на меня осоловевшей рыбой, и не поймешь, понимает оно что-то или так просто смотрит, как баран на новые ворота… Так вот, шанс у нас — последний. А потому все будешь делать так, как я тебе скажу. Только так и именно так, как я скажу. Быстро, точно, без дурацких вопросов и самодеятельности. Как я скажу. Усек?
— Да.
— А чтоб ты не трусил, не жался и не дергался, где не надо… — Он вдруг выбросил кулачок, и от неожиданности Леха даже не успел среагировать.
Кулак врезался в нос, самую чувствительную часть тела. Леха отдернулся назад, ошалевший, предчувствуя ту дикую боль, что сейчас накатит…
Но боли не было. Словно в бок пальцем ткнули, и ничего больше.
— Янус поставил тебе боль на минимум, чтобы легче было. Если придется, можешь смело камикадзить. Главное, меня слушайся. Понял?
— Да понял уже…
— Ну а раз понял, то вставай — и вперед. И часам к десяти ты должен подгрести к Гнусмасу. Будем думать, что можно сделать одним бычком против двадцати кланов прогеймеров[Прогеймер (от англ. progamer, professional gamer) — профессиональный игрок в компьютерные игры, зарабатывающий этим себе на жизнь.] … Ну, давай. Ни пуха, и все такое… Ну пошел, пошел!
Еще не было десяти, до начала большой гонки два часа с лишним, а Гнусмас уже кишел как растревоженный муравейник. Даже высовываться из-за дюны не хочется — не ровен час, заметят.
На карте творилось что-то невообразимое. По всему городку светились десятки, сотни точек. А на центральной улице… А уж перед ратушей, на городской площади… В глазах рябит от этих медленно шевелящихся сотен зеленых точек.