Насколько непростой будет комбинация, он понял, когда брюнетка осознала бессмысленность беготни и принялась обживаться на новом месте. Он жадно наблюдал, как она сбрасывает бронежилет и грязную, насквозь мокрую одежду, открывая его взгляду восхитительное тело. Как моется в горном ручье, прополаскивает гладкие, похожие на черный шелк волосы, едва прикрывающие лопатки. Рамон представил, как эти волосы скользят между его пальцев, как рассыпаются по таким же черным шелковым простыням. На теплой загорелой коже россыпью сверкали капли воды, собираясь в струйки и оставляя за собой влажные дорожки. Даже многочисленные шрамы не портили красоты ее тела, лишь оттеняя его совершенство и естественную, глубинную хищную грацию. Высокая полная грудь от холода покрылась мурашками, соски затвердели, окончательно вытесняя из его сознания эльфийскую делегацию вместе с альционовыми копями, договорами акцессии и прочей ерундой.
За свою жизнь Ра повидал до демоновой праматери голых женских тел, но сейчас ощущал себя мальчишкой, втайне подглядывающим за красивой девочкой на диком пляже. Сказать кому – засмеют. Сам бы не поверил. Если наемница и хотела бы ему отомстить – лучшей мести невозможно придумать. У него уже в глазах темнело от желания, зубы скоро превратятся в крошку, а ширинка просто разойдется. Хорошо, что под столом переговоров это незаметно, иначе позор, да и только. Высокопоставленные эльфы, коллеги-соправители и главы департаментов такого бы точно не поняли. Сколько усилий пришлось приложить, чтобы абстрагироваться и взять физиологию под контроль, одни демоны знают. Нор-та-наан!* (*ругательство, близкое к земному «стерва» - прим. автора)
Рамон еле дождался, пока муторное официальное мероприятие подойдет к концу, и поднялся на стоянку аэромобилей. Телепортироваться было бы проще и быстрее, но ему просто необходимо привести мысли в порядок. Иначе вся комбинация выйдет из-под контроля.
– Ра! – через помехи и белый шум пробились позывные его сестренки с чьим-то мощным фоновым присутствием.
Перед глазами, как в трехмерном кино, возникло радостное лицо Паулины с сияющими глазами. За ее спиной скалой нависал мужчина, нахально сомкнув загребущие руки на тонкой талии. Кто бы сомневался, ее супруг, экзарх Ивашин. Сама Паулинка не пробилась бы к брату через миры. Рамон отключился от Амальгамы, пряча от сестры за щитами не предназначенные ей мысли.
– Привет, маленькая непоседа. Как ты? – от сердца к сердцу, через миллионы миров протянулась невесомая, но неразрывная золотистая нить тепла.
– Чудесно, Ра! Я счастлива, – девушка-голограмма улыбнулась, склонив голову на плечо мужа. – И наконец у меня получилось открыть и удержать межмировой канал связи!
– Ты молодец, не зря тебя учил.
– Ты сам как? Чем занимаешься? – мысли сестры были торопливыми, немного скомканными, но полными восторга.
– Да ничем, пустяки, – Рамон передал образ «Стрелки», конференц-зала и контракта с магическими печатями.
Они поговорили совсем чуть-чуть. Такая связь была непростым и демонски энергозатратным удовольствием. Но Ра был искренне благодарен сестре, что помогла переключиться. Садиться за пульт аэромобиля в его состоянии было не лучшей идеей.
Аэромобиль летел на предельной высоте и скорости, сверкающей черной акулой разрывая бархатную синь. Но самому Рамону казалось, что он тащится, подобно колесным повозкам первых переселенцев. Светило, сменив ряд проекций и форм, давно исчезло. Небосклон потемнел почти до ежевичного цвета, градиентом уходящего в кофейные и лиловые тона. Именно лиловым отливали глаза Химеры, когда она злилась. Вспомнилось, что дерзкая наемница любит земной кофе и зораанский табак. Это она еще местного толком не пробовала. В одном из периферийных кубов раскиданы целые кофейно-табачные плантации. Лучшие сорта, родом из разных миров, прекрасно прижились в Альвироне. Конечно, это ее здесь не удержит, но вполне может сгладить некоторые острые углы и негативные моменты. Конечно, можно заморочиться и попробовать вернуть ее резиденцию, но смысл? Она скорее будет жить в горах под открытым небом, отстреливаясь от хищных полиморфов и снежных кошек, чем вернется в засвеченное убежище. Нет, его женщина будет жить с ним. Он давно не мальчишка, не бестолковый адепт магической академии, пора остепениться. Довольно болтаться среди миров, подобно плохо привязанному порталу со сбитыми координатами. Он чувствовал, что нашел свое. Впервые мысль о брачных браслетах, о долге продолжения рода не раздражала, а казалась правильной и даже приятной. Перед глазами снова возник образ обнаженной брюнетки на шелковых простынях, с четырехмерным плетением ослепительно белого металла на загорелом запястье.