Рамон видел и ощущал, насколько его девочка измучена. В аметистовых глазах еще горел азарт боя, воля к победе и отчаянная решимость, она кружила по рингу черной молнией. Но ауру все сильнее затапливало горькое понимание неизбежного и дикая усталость. Любая машина, даже боевая, имеет свой предел прочности. И предел иномирянки неумолимо приближался. Несмотря на это, Химера стойко держала оборону и не сдавала позиции. Зная, что может быть покалечена, предполагая, что может погибнуть, продолжала бороться. С ним, с обстоятельствами, с собственным страхом. При каждом приближении к границам восьмиугольника, порыве ветра или наклоне плоскости ее пульс зашкаливал. Но она преодолевала страх снова и снова, продолжая бой. Даже пыталась просчитать вероятности. Он чувствовал в поле событий тонкую, острую нить ее воли, пытающуюся нарушить узор его паутины, сыграть в свою игру. Его хищная стальная рыбка, такая сильная и смелая для всех остальных, и такая хрупкая – для него. Маг сверился с линиями реальности, точечно влияя на активную. Пора уже заканчивать этот дурацкий бой.
Он намеренно допустил одну ошибку, другую, пропуская удар и усыпляя бдительность уже порядком измотанного противника. Когда Химера инстинктивно сократила дистанцию, резко провел молниеносную контратаку, перехватывая кисть цепким жестким захватом. Мощный рывок, лишающий равновесия, болевой прием на кисть и локоть, пара точек на шее, сбивающих ориентацию в пространстве – и противник небоеспособен. Слишком знакомые движения, с таким же предсказуемым результатом. Перелом руки в двух местах сразу. Только на этот раз он впервые не довел жестокий прием до конца.
Химера не издала ни звука, только побелела и до крови закусила губу, пытаясь противостоять боли, и при этом устоять на ногах. Такой комбинации она не знала, но понимала: одно резкое движение, и будет двойной перелом. Шеф любил такие приемы, даже их натаскивал. Но ей до Полкана – как до луны на лыжах.
– Сдаешься? Или будешь ломать себе руку? – поинтересовался противник. Ровно и спокойно, словно спрашивал, который гребаный час.
– А хрен! Я еще вполне боеспособна, – прошипела Химера сквозь сжатые зубы.
Мысли разлетались роем жалящих ос, перед глазами стояла багровая пелена, сознание мутилось от боли. Рука или жизнь, рука или свобода? Да хер с ней, с рукой. Не первый перелом, и точно не последний, срастит. Боль пройдет, а результат останется. Оборотни, попавшие в капкан, порой сами отгрызают себе лапу. Жизнь и свобода дороже. Лучше сломанная рука, чем сломанная жизнь.
Просчитав последствия, Химера резко дернулась в сторону и вниз, вырываясь из захвата. Раздался противный хруст, рука повисла плетью. В глазах потемнело от боли. У нее почти получилось. Один перелом, не два. Меньше Силы уйдет на регенерацию.
– Глупая, упрямая девчонка, – в голосе экзарха прозвучала досада, смешанная с удивлением. Химера снова поразила его, между поражением и травмой выбрав травму. Эта вероятность была минимальной. Но перед непредсказуемостью наемницы все расчеты летели в Бездну.
Упрямая девчонка тяжело дышала, жадно глотая обветренными губами сухой раскаленный воздух. Рука покраснела и опухла, но сдаваться брюнетка не собиралась. А он слишком далеко зашел, чтобы поворачивать вспять.
– Ну, что смотришь, будто призрак опера увидел? – съязвила девчонка. – Добивай.
– Такая же дерзкая, красивая и смелая, – в темно-янтарных глазах мелькнуло легкое сожаление.
Химера даже не поняла, как он возник сзади, а она оказалась лежащей на распроклятой плоскости. В захвате, из которого не вырваться. Только на этот раз в захват попала не рука, а шея. Девушка замерла, широко распахнув глаза в чужое небо, плачущее потоками обжигающе холодного света.
– Шею тоже не жалко ломать? – словно сквозь пыльную вату пробился мужской голос.
Химера, как наяву, ощутила хруст шейных позвонков. Ломать шею было демонски жалко. И самостоятельно восстановиться после такой травмы она не сможет.
– Не дури, поединок ты уже проиграла, – почти сочувственно шепнул противник. – Из этого положения ты не можешь продолжить бой. Ни в полный, ни в неполный контакт. От серьезной травмы тебя отделяют пара миллиметров.
Рамон был прав, пара долбаных миллиметров. Линии реальности ветвились перед мутнеющим взглядом, сплетаясь в безвыходный лабиринт. Химера глухо засмеялась.
– И не довел прием до конца, и от перелома шеи никуда не деться. Хитро придумано. Но нечестно.
– Все в рамках договора. Сама знаешь, в реальном бою нет нечестных приемов. Есть только недостаточно наработанные и малоэффективные.
– Проклятье! Сдаюсь, ты победил.
Смех оборвался сдавленным кашлем. Разреженный воздух просто обжигал легкие, почти не давая глотнуть кислорода. Рамон мгновенно разжал захват, освобождая девушку. На левом, не травмированном запястье Химеры проступило переплетение зеркальных линий, сложившееся в тессеракт и какие-то символы. Оставалось только пожать плечами. Если нет мозгов и не умеешь драться – носи чью-то Печать. Закон Силы. Все правильно.
Химера с трудом села, потирая шею здоровой рукой. Молча. Она больше не язвила, не сопротивлялась, даже не пыталась оспорить итоги боя. На лице не отпечаталось ни единой эмоции. Только неестественная бледность, капли пота на лбу и закушенная губа выдавали боль. И то, как она двигалась – медленно, осторожно, стараясь не тревожить сломанную руку.
Брюнетка смотрела куда-то вдаль и внутрь себя. Лишь глубоко на дне аметистовых глаз разливалась полынная горечь и глухая тоска. Словно вольной птице перебили крылья. Рыбка ощущала, что ей просто перекрыли кислород. А ее подавленный, но спокойный и ясный взгляд начисто отнял у Рамона победу. Полный контакт и чистый нокаут. Глаза старого солдата – на юном женском лице, в котором можно было прочесть все: потери, одиночество, боль и страх, переплавленные в силу, бездну памяти и черный дым за спиной, патологическую осторожность, сплетенную с азартом, огненную страсть под ледяной броней самоконтроля, стальную волю и смертельную мягкость хищного зверя, беспощадность и цинизм, глубинную справедливость и острый практичный ум. Но в этой девочке не осталось и тени той наивности и доверчивости, которые он привык видеть в девушках. И ни капли женской хитрости. Военная – не в счет, это другое.
– А знаешь, это было здорово, – одними уголками губ улыбнулась Химера, глядя сквозь пространство. – Недооценила я тебя, зажравшимся кабинетным прыщом считала. Зря. Такой техники и такого исполнения приемов я еще не видела. Что-то подобное шеф показывал, но это другое.
Девушка немного помолчала, собираясь с мыслями.
– Насколько я знаю, подобные приемы невозможно провести частично. Они и создавались, чтобы ломать руки, ноги и шеи. А ты остановился дважды. И именно там, где нужно и когда нужно. Как, пять тысяч демонов, у тебя это получилось?
Ра удивленно сверкнул глазами. Девчонка едва взглянула на Печать, как на нечто несущественное. Проигнорировала перелом. Ровно, с достоинством приняла поражение. Но при этом искренне восхищается боевым мастерством противника и спрашивает, как именно у него это получилось. Ох-ре-неть!