Доведя ее почти до предела, он развел ее ноги еще сильнее, заставляя полностью раскрыться. Удерживая рыбку за бедра, провел языком по гладким, атласным лепесткам, слегка надавил на клитор. Глубинная, откровенная ласка на самой грани взрыва. Слишком яркая для Э-ле-енны. Давно позабытая или вовсе ей незнакомая. Химера вздрогнула и замерла, широко распахнув глаза. Неловко попыталась сжать непослушные, подрагивающие ноги и приподняться.
– Лежи, моя нежная, – горячая мужская рука надавила на живот, легко уложив ее обратно, а тело стянули знакомые зеркальные ленты.
– Такие ласки… такие, как ты, дарят… только близким, – растерянно прошептала Химера, срываясь на стон.
– А не постельным игрушкам, – закончил ее мысль Ра, не прекращая ласк. – Приятно, что ты это понимаешь.
Его губы бесстыдно целовали самые укромные местечки желанного тела. Нежные поглаживания клитора языком сменяли настойчивые движения, переходящие то в осторожные касания, то в ритмичные проникновения. Его руки крепко сжимали ее бедра, не давая увильнуть и вырывая из ее груди глухие, уже неконтролируемые стоны. Наемница всхлипнула, судорожно сжимая простыни и кусая губы, чтоб не кричать и не стонать в голос. Низ живота захлестнуло лавой, скрутило узлом, затопило тяжелой горячей пульсацией. Ей казалось, что она вот-вот взорвется. Острое, дикое удовольствие накатывало все сильнее, пульсируя в такт каждому его движению. Химера дрожала и задыхалась от наслаждения, полностью растворившись в океане сладкого дурмана. Липкие, горячие ладони беспомощно сжимались и разжимались, пытаясь схватиться за воздух непослушными, онемевшими пальцами. По всему телу прокатывались разряды тока и волны обжигающего жара.
– Пора немного охладиться, – мысленно шепнул Рамон, доставая из стакана тающий кубик льда.
Льдинка медленно заскользила по припухшим влажным складочкам. Освежающий мятный холодок смешался с обжигающим жаром его губ и языка, проникая внутрь нее, в горячее пульсирующее лоно.
– Ра-а-а, – Химера непроизвольно вскрикнула, выгибаясь дугой в беспощадном спазме острого наслаждения, поглотившего с головой. Весь мир взорвался яркой вспышкой, фейерверком, рассыпался на миллионы искр.
Время дрогнуло и замерло тонким кружевом, неподвижной хрустальной паутиной. Некоторые взрывы длятся долго. Очень долго. Как маленькая хрустальная вечность.
Ощущение тела исчезло, сменившись чувством полета, так похожим на свободное падение. Химера потерялась точкой в тессеракте, растаяла льдинкой в бокале, растеклась туманностью, растворилась каплей в океане бесчисленных огней. Закрытый космос, в котором не осталось ничего, кроме них двоих. Прикосновение к запредельному. Тайна и таинство, откровение и откровенность, маленькая смерть и новое рождение. Рождение сверхновой. Замершее время дрогнуло, сделало вдох, снова набирая ход. Химера осторожно приоткрыла глаза, медленно осознавая, что лежит голая в объятиях Ра, прижавшись к магу и доверчиво уткнувшись мокрым лицом в его грудь. Сто тысяч демонов, если так бывает во время обычного секса или прелюдии, что же происходит при слиянии? При случае нужно поинтересоваться у шефа. А сейчас ни о чем не хотелось думать – просто быть. По телу еще бродили отголоски пережитого удовольствия, перед глазами все двоилось, расплывалось и кружилось. Уж точно не от пары глотков виски – таких «вертолетов» она не ловила с фляжки чистого спирта. Иномирянин мягко поглаживал ее по спине, помогая прийти в себя. Только… приходить в себя не хотелось. В воздухе замер забытый стакан с виски, в котором медленно таяли осколки льда. В плечо что-то давило. Химера, поморщившись, отодвинулась. Оказалось, ствол. Среди измятых простыней «Глок» выглядел настолько абсурдно и нелепо, что ей стало смешно. Привычка есть, спать и даже в сортир ходить с оружием здесь будет казаться, как минимум, странной.
Мысли текли вяло, лениво. Они казались какими-то посторонними и на удивление спокойными. Даже уютными, как и молчание. Не напряженное или гнетущее – бархатное, как шелест простыней. Оттененное приглушенными звуками поцелуев, позвякиванием льда и стуком сердца. Она так и не смогла понять, своего или Ра. Маг неторопливо, мягко перебирал ее волосы, то разглаживая, то пропуская их между пальцев. И эта простая невинная ласка казалась глубоко интимной. Бескрайняя, невыносимая, невозможная нежность. Глубже минетов, проникновений и самого жесткого траха. Словно и не гладит, а замыкает клеммы. На дне огненно-янтарных глаз таились такие вершины, водовороты и жадные бездны, что бросало в дрожь, все нутро скручивало морскими узлами. Слишком сладко, чтобы пытаться их развязать или разорвать. Хитрые узлы с двойным секретом, которые лишь затянутся еще сильнее. Каждый взгляд – как контрольный выстрел, каждое прикосновение – как огненная метка. Уже не на запястье, а где-то глубоко внутри. Словно ему мало тела. Его когти тянутся взять даже больше, чем жизнь и свобода – сердце и душу. Мягкие бархатные крылья, в которых скрыты смертельно острые когти. Зеркальные ленты Мебиуса, из которых не вырваться. Она сама не понимала, откуда эти ощущения, эти одновременно пугающие и завораживающие образы. Тонкие сигналы, нервные импульсы, хрустальная паутина застывшего времени, которая крепче любой брони. Неумолимое, непреодолимое притяжение черной дыры. Горизонт событий и точка невозврата. Красивые, безупречные, совершенные сети.