Для Рамона «Стрелка» давно стала роднее и привычнее собственного замка. Ра не считал этажи и ярусы – он знал, что это бессмысленно. Здание заканчивалось, если это можно так назвать, переходом в Амальгаму, многомерную внепространственную структуру, средоточие магии этого уровня реальности. Амальгама больше всего напоминала зеркальный лабиринт без потолка, с бесконечно высокими стенами, тающими в потоках осязаемого света. Мнимые числа координат имели такое же неисчислимое количество знаков и символов. Зеркало Мира, обладающее собственной волей, своеобразным сознанием и даже юмором. И бескрайним разнообразием проявлений, среди которых зеркальный прямоугольник портала был каплей в море. Зеркало надежно хранило свои тайны и постоянно развивалось, заставляя развиваться все и всех, попадающих в зону его влияния. Еще отец Рамона, Нариман Ивер Оррест, открыл путь в этот мир для своей расы. Рамон с теплом и благодарностью вспомнил отца, вглядываясь в зеркальную бесконечность, в которой мелькали массивы данных.
Химера оказалась права, Альвирон не был миром планетарного типа, хотя планетные системы здесь имелись. Сообразительная девочка! Этот уровень реальности представлял собой зеркальный тессеракт из восьми смежных пространств, с разными физическими законами, но объединенных в один мир общими гранями. Гиперпространственный конструктор, калейдоскоп локаций, закрытый космос, пронизанный уникальной магией Зеркала. Правители, высшие иерархи в Альвироне были не хозяевами и пользователями Амальгамы, а скорее ее симбионтами. Руками и глазами, выражением воли. Ра отвечал за межуровневые связи и внешнюю политику, одним из аспектов которой были и остаются внешняя разведка и дипломатия.
Символы мелькали в зеркальной глубине, сплетаясь в потоки информации огромной плотности, разворачиваясь в линии реальности. Цепочки случайных и не очень случайных событий, которые уже произошли, могли произойти, произойдут или только могут случиться. Рамон наскоро перепроверил и подкорректировал несколько ситуаций по работе и переключился на активную линию, выстраиваемую в собственном поле событий. Свою многоходовку. И женщину, которую перед собой назвал своей.
Химера. Еще никого и никогда он не хотел так, как ее. С самой первой встречи хотел, разложи его Амальгама на любые частицы. С того самого момента, когда впервые увидел ее у Зеркала Мира. Она лишь выполняла работу телохранителя и посредника, они обменялись всего парой фраз. С его стороны – угроза, с ее – циничный равноценный отпор, ответный ход, который в тот момент показался ему откровенным хамством. И прямой, открытый взгляд аметистовых глаз, в котором не было ни капли подобострастия или страха. Хладнокровие, спокойствие, уверенность, отточенный профессионализм. Но внутри, под этой броней таился такой огонь и такие глубины, что хотелось сорвать эти маски ко всем демонам вместе со всей ее невзрачной одеждой. Вытащить наружу ее суть, натуру, тот огонь, который он чувствовал кожей. Но судьба сестры на тот момент была важнее. Рамону было просто не до того, чтобы вплотную заняться дерзкой наемницей из другого мира. Он займется ею позже. Если сочтет нужным. Опыт жизни в разных мирах научил сдерживать порывы, просчитывать последствия принятых решений и мыслить трезво.
Заняться наемницей пришлось, но не в том направлении, куда толкал совершенно не к месту вспыхнувший интерес. Наемница оказалась последней ниточкой к прошлому его сестры, единственным ключиком к жизненно важной информации. Выследить черноволосую нахалку было неожиданно сложно даже ему, иномирянка оказалась умной и очень осторожной. Никаких следов, никаких зацепок, связей, оговорок, координат. Ему пришлось задействовать огромный штат наблюдателей и осведомителей, спецслужбы, межмировые контакты и почти безграничные возможности Амальгамы, чтобы просто обнаружить ее резиденцию. Застать наемницу там оказалось еще сложнее. А когда все-таки получилось, эта бестия встретила его дулом пистолета. Смешная. Пистолет ему не опаснее дождичка, а обезоружить более слабого мага – не труднее, чем отпугнуть от «Стрелки» ребятишек. То, что она целилась в него абсолютно голая, выбило из колеи намного действеннее. Он даже забыл, зачем пришел. Гибкое, тренированное тело, молниеносные хищные движения, привлекательные формы, не скрываемые безликой военной одеждой – все казалось Рамону совершенством. И знакомый прямой взгляд, готовый к обороне, всколыхнувший те самые порывы, которые он успел задавить. Как ему казалось. От одного воспоминания в глазах темнело, а в брюках становилось тесно. Он хотел ее. Так, что все внутри в узел заворачивалось.