Ворота увитые плющом были гостеприимно распахнуты. Неджи замешкался, но потом прошел по гравиевой дорожке через сад и поднялся на крыльцо.
- Ух ты. Кто к нам пожаловал, – раздался за спиной насмешливый голос.
Неджи обернулся. Хитоми в простом домашнем платье, с ярко-синей лентой на лбу, вытирала руки полотенцем. Ее знаменитые прозрачно-серые глаза с изумрудными крапинками смотрели на Неджи без теплоты. На поясе у нее висел фартук с кармашками, из которого торчали садовые инструменты.
- Добрый день, – вежливо склонил голову Неджи. – Я бы хотел видеть вашего отца.
- Его нет. Он у Хиаши-сама на каком-то собрании или совещании. Словом, будет попозже. – Хитоми, вздернув нос, подошла вплотную. – Не думаю, что ты его дождешься.
Она смотрела с обидой, и это открытое проявление неприязни почему-то понравилось Неджи. Как глоток свежего воздуха, оно взбодрило и встряхнуло его.
- Я, кажется, чем-то тебя обидел. – Неджи ничего не мог с собой поделать – жестко усмехнулся. Он вспомнил ту сцену в беседке, где Хитоми разговаривала с ним ласково и нежно, словно с ребенком. Сейчас, пышущая неприязнью, она нравилась Неджи куда больше.
- С чего ты взял, что можешь меня чем-то обидеть? – подняла она брови. Неджи снова усмехнулся.
- Тогда в чем причина перемены? Помнится, ты была сама обходительность, когда приходила в дом Хиаши-сама.
- Не зарывайся, Неджи. Не думай, что, ради тебя все готовы на что-то. Отец попросил меня быть милой, и я была. Но после того, как твоя наглая сестрица унизила меня…
- Ханаби, – припомнил Неджи.
- Да, Ханаби. – ядовито выплюнула Хитоми и сняла фартук. Повесила его на гвоздик на веранде и отряхнула платье. – Выпьешь чаю пока ждешь? – вдруг ласковым и приторным, как патока тоном спросила она. Неджи от неожиданности не сдержался – усмехнулся.
- Я понятия не имею что произошло между вами. Я не имею к этому отношения.
- Неужели? Мы все Хьюга, Неджи. Ты имеешь к нам самое прямое отношение.
Хитоми сошла с веранды и пошла по тропинке в сад. Неджи ничего не оставалось, как последовать за ней.
Они вышли на берег маленького декоративного пруда, и Хитоми присела на низенькую скамейку.
Неджи бросил сумку с больничной пижамой на землю и подошел к воде.
- Знаешь, они никогда нас не поймут. – Сказала Хитоми. – Откуда ей, маленькой принцессе знать, что такое быть второсортной выбраковкой. Хотя о чем я говорю. Тебе тоже не понять. Ты же у нас гений.
Неджи смотрел на воду. Гений. Это слово скоро будет вызывать у него изжогу.
- Значит ты – это выбраковка? – уточнил Неджи. Он обернулся без особого интереса. На самом деле ему не было дела до Хитоми и ее истории. Она носила ленты, прикрывая свою печать, он хитай – что тут могло быть интересного? Он столько мучился от мыслей про печать, столько ненавидел, столько страдал, но смог освободиться. Хитоми, похоже, не могла забыть позора клейма. И Неджи не было до этого никакого дела.
- Да. Бракованный экземпляр. – Хитоми изящно поклонилась. – Знаешь, что самое паршивое? Я никогда не смогу стать шиноби, но при этом я всегда буду Хьюга. Понимаешь? Всю жизнь буду носить свой позор на лице. Всю жизнь мне потенциально будет грозить смерть, если кто-то позарится на мои глаза. А я не могу даже учиться.
- Почему ты не можешь учиться? – нахмурился Неджи.
- Видишь крапинки? – Хитоми указала пальчиком на свои глаза. Неджи иронично приподнял бровь. Конечно, он их видел. Все парни робели под взглядом этих особенных глаз, а девушки завидовали их красоте. – Эти прелестные крапинки дополнительные слепые пятна на бьякугане. Если я активирую додзюцу то практически ничего не вижу. А иметь бьякуган и не активировать его в бою не получается. Это все равно что не отдергивать руку от огня – рефлекс который ты не можешь остановить. Я совершенно бесполезный экземпляр. Генетический мусор нашего великого клана. – рассмеялась Хитоми. – Я даже печати не удостоилась.
Неджи нахмурился не веря своим ушам.
- Что?
Хитоми нервно хихикнув сдвинула ленты со лба. Чистая нетронутая кожа предстала глазам Неджи.
- Мои глаза и способности так ничтожны, что оберегать их нет никакой нужды, – подытожила она. Обхватила худые коленки руками и грустно уставилась на воду в пруду.
- Ты хоть задумывался как тебе повезло? Быть талантливым. Быть важным. С печатью или без ты все равно важен для клана. А я Хьюга только формально. Знаешь, иногда я думаю, что старый глава Хикару был прав, когда не позволял моему отцу жениться на матери. Если бы ты знал, что это такое - расти в клане Хьюга бездарностью.
Неджи отвернулся. Если бы Хитоми знала, о ком ее слова напомнили Неджи, она бы не поверила.
- Клан не весь мир. – сказал Неджи задумчиво. – Ты можешь найти себя в чем-то другом. Не обязательно быть шиноби.
Хитоми усмехнулась.
- Отец считает, что если я выйду за ворота квартала, кто-нибудь тут же попытается вырезать мне бьякуган.
- Я был за воротами. Неоднократно. – Весомо заметил Неджи, и они рассмеялись.
- Зачем ты пришел? Неужели строить козни против Хиаши? Мне казалось, ты там счастлив.
Неджи окаменел. Счастлив? Был ли он счастлив в доме дяди. Пожалуй, какое-то время действительно был. Пока была та тонкая хрупкая ниточка, что держала его. Но сейчас, когда в груди тлеет обида и все что он чувствует это кислый привкус досады и боли, счастье последнее о чем он мог помыслить глядя на дом главы клана. И возвращаться туда он не хотел.
- Я пришел… - Неджи на мгновение задумался. Он толком и сам не знал, зачем пришел. Это был порыв, о котором он уже почти сожалел. – С просьбой, наверное.
- А почему не к Хиаши? – прищурилась Хитоми.
- Потому что. – Поставил точку Неджи. Потому что Хиаши не захочет, чтобы Неджи уезжал и не поймет с чем связано это решение. А он не сможет объяснить. Не сможет рассказать.
После нападения Орочимару на Коноху многие остались без крова над головой. Деревня отстраивалась быстро, но очереди на казенные квартиры для шиноби были все еще велики. А уж тринадцатилетнему генину, тем более имеющему многочисленную родню с громкой фамилией, нечего было и рассчитывать обзавестись жильем в первых рядах. Неджи пришел к Ивао именно с этой проблемой. Ему нужно было уехать из дома Хиаши, но идти ему было некуда.
Пауза затянулась. Неджи молчал, не решаясь начать разговор. Что-то держало, что-то не давало заговорить. Тонкая, но прочная нить, которую он никак и не решался порвать окончательно. Нежный голос и робкий взгляд. Не Хиаши – Хината.
- Мне, пожалуй, пора. – Неджи торопливо подхватил сумку. Он ожидал что Хитоми попытается задержать его, удивится его внезапному бегству, но она молча проводила его взглядом и ничего не сказала. Неджи, словно земля горела у него под ногами, стремительно прошагал через сад и, только выйдя на улицу, словно преступник избежавший ареста, вздохнул с облегчением.
Жизнь в доме главы клана превратилась в изощренную пытку. Неджи сам себе не верил, но с особым смаком, с жестокостью, от которой он уже успел отвыкнуть, он мучил Хинату. С удовольствием подчеркивал, как ее отец любит тренировки с ним, как охотно он отодвигает дела, чтобы устроить спарринг. Как ничтожны и бесполезны ее попытки стать сильнее. В спаррингах Неджи снова стал безжалостным, в редких встречах в доме – безразличным.
Он видел как Хината мучается, и горькое удовлетворение, черная радость согревала что-то в его груди. Он был противен сам себе, но не мог остановиться. Он мучил ее, потому что сам мучился.
Когда они с Хиаши тренировались, Хината появилась из дома с подносом.
- Я принесла чай, – сказала она негромко. Неджи проигнорировал ее, сохраняя сосредоточенность на противнике, но Хиаши распрямился.
- Передохни, Неджи, – велел он, и Неджи, еще раз подчеркивая, что он лишь подчиняется приказу Хиаши, кивнул. Хината грустно опустила глаза.
Они сидели на веранде уже привычно вместе, однако атмосфера уютного семейного гнездышка стремительно испарялась. Неджи стал холодным, Хината – запуганной и робкой. Хиаши то и дело задумчиво наблюдал за ними краем глаза, и Неджи все чаще страшился, что дядя поймет что-то, догадается о том, в чем Неджи сам себе боялся признаться.