Хината перевела взгляд на стену около книжной полки. Там висело несколько фотографий. Родители Неджи, его мать с ним на руках и его команда. Улыбчивый Гай-сенсей, симпатичная Тен-Тен, воодушевленный Ли и снисходительный Неджи.
У нее было такое же фото. Нежно улыбающаяся Куренай-сенсей, яростно скалящийся Киба и Шино, привычно спрятавшийся в плащ. И она, скромно потупившаяся перед камерой.
Команда. За этим словом стояло многое. Доверие, уверенность в том, что тебе подставят плечо, длинные ночные засады и радость, когда после трехдневного марш-броска они вчетвером опускали гудевшие ноги в студеный ручеек в двух часах от Конохи. Хината помнила их синхронные облегченные вздохи как сейчас.
У Неджи тоже была команда, и он пропадал с ними неделями. Что он мог вспомнить из их походной жизни? Что ему грело сердце, когда он смотрел на это фото? Хината не знала. Она понимала, что чувствовать подобное недостойно, эгоистично, да и просто странно, но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось знать о Неджи больше. Быть в его жизни главнее, весомее сокомандников.
Ей не на что было жаловаться. Неджи регулярно помогал ей с тренировками, присутствовал на клановых собраниях и праздниках. Держался поблизости на их спонтанных сборищах с другими чунинами. На людях Хината и Неджи всегда были где-то поблизости друг от друга.
Но Хината особенно ценила редкие вечера, когда Неджи задерживался у них дома, чтобы выпить после тренировки чаю или поужинать, или совсем волшебные, но так редко выдающиеся длинные беседы на его кухне, когда Хината забиралась с ногами на стул и без смущения дула на горячий чай, нарушая все нормы приличий.
Они разговаривали про тренировки, про клан, про нового кавалера Ино, про все на свете, и Хината не боялась показаться ни слишком скромной, ни слишком распущенной. Неджи знал ее, с ним можно было быть самой собой, и от этого было так… особенно.
Хината вздохнула и сползла с постели. Аккуратно поправила покрывало. Подошла к Биджу, зачем-то еще раз коснулась влажной земли, испачкав пальцы.
В центре пробивался новый листок. Хината усмехнулась.
- Раз, два, три… – принялась считать она. – …девять. Девятихвостый.
Хинату кольнуло воспоминание. Светлые волосы, голубые глаза и громкий уверенный голос. Наруто…
Когда она получила чунина, ей и еще двоим юношам из клана, тоже сдавшим экзамен, старейшины клана устроили небольшую лекцию. Кто такие Хвостатые демоны, кто такие джинчурики и какой мощью обладают.
Когда мужчина безэмоционально перечислял известных джинчурики и их деревни, Хината слушала, как всегда – внимательно, усердно, стараясь все запомнить. Эта информация была из разряда «закрытых», но клан Хьюга сам решал, что должны знать его члены.
- Коноха владеет сильнейшим биджу – Девятихвостым, – провозгласил мужчина в темном юката. – Сейчас джинчурики является Узумаки Наруто.
Хината помнила, как он произнес имя, но совершенно не помнила, как она вышла из комнаты, когда их отпустили.
Наруто – джинчурики Девятихвостого. Киба и Шино в тот день на тренировке обсуждали новые пилюли для Акамару, а Хината, кружась в вихре собственной чакры, думала только об одном. Наруто – джинчурики Девятихвостого.
Она не могла понять, что это значит. Фактически понимала, но не могла осознать. Внутри Наруто… демон?
В тот вечер она пошла с тренировки не домой, а пришла к Неджи. Растерянная и напуганная, она только посмотрела на него, и он все понял.
- Хаору-сан прочитал вам небольшую лекцию, – констатировал Неджи, посторонился, пропуская ее в квартиру, и активировал бъякуган на пару секунд.
Хината прошла на кухню и забралась на стул с ногами.
- Неджи… – прошептала она и почувствовала, как постыдные слезы испуга и жалости подбираются к глазам. Ей было до щемящей боли жалко Наруто, но одновременно эта новость словно испачкала его такой светлый, такой яркий образ, который она бережно хранила в сердце. – Как же так?
Неджи смотрел на нее, и Хината, подняв на него растерянный взгляд, на мгновение увидела жесткий, почти мстительный блеск в его глазах. Но кузен тут же отвел глаза.
- Когда я сдал чунина, мне тоже рассказали. Впрочем, я не был так удивлен, как вы. На первом экзамене на чунина, во время боя, я… видел что-то. Тогда я не понял, что это было, но когда узнал – все встало на свои места.
- Почему Наруто-кун?.. – спросила Хината, не особо надеясь на ответ.
- Его мать была джинчурики до него.
Хината, онемев, во все глаза смотрела на Неджи:
- Откуда ты знаешь?
Тот небрежно пожал плечами.
- Знаю. Когда-то стоял на посту рядом с закрытыми архивами, позволил себе немного любопытства.
Хината против воли улыбнулась. Ох уж это хьюговское «немного любопытства».
- Ты подглядел в секретные архивы? – сурово нахмурилась Хината.
- Сдадите меня Пятой, Хината-сама? – поддразнил Неджи и налил ей чашку чая.
- Нет, не сдам. Но помни – мне есть чем тебя шантажировать, – погрозила она пальцем.
- Буду с нетерпением ждать, когда вы пустите это оружие в ход, – в тон ей ответил Неджи, сел за стол и добавил: – Нет, правда, даже интересно.
Хината смущенно уткнулась в кружку. Она улыбнулась, но улыбка сползла с лица. Она снова вспомнила Наруто и нахмурилась.
- Это ничего не меняет, – сказал Неджи. – Наруто – он и есть Наруто. А это… просто факт. Ваше отношение к нему гораздо важнее, чем он сам.
- Да, ты прав. Как всегда. Это совсем как с нашими печатями, – проговорила Хината, задумчиво поворачивая чашку. – К ним относятся как к позорному клейму, а на деле… Это просто факт и только.
- Именно, – с секундной задержкой ответил Неджи и вдруг улыбнулся особенно тепло.
- Что? – удивилась Хината.
- Вы сказали «нашими». Обычно представители главной ветви так не говорят.
Хината смущенно зарделась.
- Я… я считаю, что это печати клана, а не младшей ветви. Они ведь влияют на весь клан. Упорядочивают его и защищают. В первую очередь защищают, – проговорила Хината.
- Если бы все в старшей ветви думали, как вы, Хината-сама, – хмыкнул Неджи.
В тот вечер Хината вышла от Неджи затемно и на душе у нее было легко. Наруто – джинчурики, и это ничего не меняло в ее отношении к нему. Так решила Хината.
Она осторожно дотронулась до светло-зеленого новенького «хвоста биджу» .
Девять. Наруто не было в деревне уже два с половиной года, и Хината часто ловила себя на мысли, что толком не помнит его. Наруто превратился в славный образ с давнишней открытки, и только встречи с Сакурой или Какаши-сенсеем напоминали, что команда номер семь действительно была.
Хината вздохнула, еще раз с тоской оглядела пустую квартиру Неджи и пошла в ванну помыть руки. Пока она споласкивала землю с пальцев, кто-то запрыгнул на подоконник комнаты. Хината услышала едва слышный шорох сандалий и тихий звон оружия в ножнах.
Хината с радостной улыбкой выскочила в комнату. Неджи вернулся!
Тен-Тен по-хозяйски спрыгнула на пол и кинула на постель Неджи свитки, прикрепленные на манер ранца к спине.
- Хината? – изумилась она.
- Тен-Тен, – довольно холодно поприветствовала Хината.
Они замерли на секунду, рассматривая друг друга. Снисходительно улыбчивая Тен-Тен и холодно-вежливая Хината.
И ни одна не спросила, что другая тут делает.
- Зашла цветок полить? – Тен-Тен кивнула на Биджу, стянула пыльные сандалии пятками и, поставив стопу на постель Неджи, стала сматывать ленты и выгребать из потайных карманов сюрикены.
Хината, онемев, смотрела, как напарница кузена раздевается в его комнате. Холод пробрался куда-то в грудь, и Хината, словно бесчувственная заледеневшая кукла, не выказывала ни смущения, ни удивления, ни ярости.
- Да, Биджу нужно немного заботы, – неискренне улыбнулась Хината. Она и не знала, что может так хладнокровно поддерживать беседу, когда внутри все кипело.
- Ага. – Тен-Тен вызывающе расстегнула рубашку и, сняв, небрежно бросила на подушку Неджи. Хината проследила, как кофточка оседает на постели, и этот простой жест вдруг ударил ее так сильно, словно кунай между ребер воткнули.