У Павла свело челюсть до судороги, он открыл было рот, но его опередил Егоров:
– Пинкертон сраный!!!- взревел он.- Кто тебя только на свет породил?! Я тебя лично удавлю…
– Майор!!- рявкнул Павел.- Сядь, Андрей, и успокойся. Не нервничай,- и обратился к Грише:- Там была записка, что через этот "глаз" смотрели и стреляли?
– Нет!- ответил ошарашенный Гриша.
– Забирай и тащи в техгруппу,- приказал Павел.- Вернёшься и перепишешь рапорт, если там упоминается Попонич.
– Есть!- Гриша мигом упаковал провод в сумку и исчез из кабинета.
– Поехали глянем,- предложил Павел заму.- Для очистки совести.
Глава 4
Совесть очистить не удалось. Осмотрев чердак, стало ясно, что снайпер стрелял именно отсюда и готовился к этому основательно. Егоров жутко матерился, проклинал всё на свете, а особенно прыткого Гришу, который, по его мнению, был виновником номер один. Теперь из-за его дури опять всё подразделение превратится во взмыленных коней и, как водится, впустую, ибо найти по таким данным стрелка, днём с огнём, что означало только одно: опять придётся мылить шею и не её одну. Командование при таком раскладе озлится не на шутку, что обещает выговора, бессонные ночи и пинки.
Павел молчал, полностью понимая правоту Андрея, но скрыть ничего уже было невозможно. Это называлось впрячься. Они дождались приезда экспертов и спустились во двор дома.
– Пойдём по второму кругу,- зло констатировал Егоров, прикуривая сигарету.
– И взъебут так, что мало не покажется,- бросил Павел, кивнув. Они уселись на лавку возле подъезда, которая на удивление пустовала.
– Пустить на тормозах!??- безнадежно предложил Егоров, не веря в такой оборот.
– Хочешь стать старшим?- спросил Павел угрюмо.
– Паш! Ну, кто-то же этот удивительный мир выдумал! Только сказки в нём какие-то всё страшные. Тут полтора километра…
– Вот член, которым нас вздрючат, будет такой же длины. Но ты мне не ответил?
– Нет, не хочу. Этот хомут мне не осилить. Я в пристяжных похожу. А что?
– Если б ты сейчас сказал да! то я бы подал рапорт Буркову немедленно,- Павел встал с лавки.- Поехали, что-то перекусим,- он посмотрел на часы,- обед ведь.
Глава 5
Что больше всего мешает расследованию? Неотступный контроль руководства. Бич этот не изжит до сих пор, не смотря на смену общественного строя. Многие из коллег до сих пор свято верят в него и считают необходимым, так как его наличие снимает с тебя часть ответственности. Более того, все отмечают, что при демократии контроль усилился многократно, стало больше начальников, а тех, на чьи плечи кладётся раскрытие преступления, стало меньше и как результат – полное отсутствие результатов. Это не парадокс. Это эволюционно и нормально. Жизненно ясно и непривлекательно, но что поделать, коль ты и есть тот самый ослик, на которого грузят всё что заблагорассудится, нисколько не соотносясь с твоей грузоподъемностью и выносливостью. Мысль, что ты ослик не самое прекрасное утешение. Единственно, что тебе позволительно в какой-то период времени это проявить то самое упрямство, от которого руководство не в особом восторге и воспринимает его поначалу как бунт на корабле и лишь время спустя, перестав хлестать бедное животное, оставляет упирающегося в покое, сбросив поклажу. Мы сидим поздним вечером в моём кабинете с майором Егоровым, те самые глупые ослики, набитые своими хозяевами, пьём крепкий чай, но без "Твикс", причём тут пальцы, смеемся, вспоминая смешные истории из нашей и чужой жизни, рассказываем друг другу пошлые анекдоты. Сегодня мы веселы и беспечны, потому что всё положенное уже получили, всё пережили, и перспектива не такая мрачная как это казалось вчера. У нас забрали злосчастное дело об убийстве банкира Попонича и услали в Генеральную прокуратуру к мистеру Скуратову, что, собственно, нас и развеселило. Нас это радует! Мы не злые, не юродивые, мы простые ребята, которым всё порядком надоело. И если кто-то решил передать дело в Генеральную прокуратуру, ему видней. Баба с воза…
Входит Крякин. Подсаживается к столу, наливает себе чай. Он с дежурства. Сутки мотался по городу. В обязанности дежурного входят выезды на все происшествия: пожары, взрывы, убийства. Вдруг эти преступление связаны с безопасностью государства.
– Что нового, Кряк?- спрашивает Егоров.
– Три пожара, один взрыв (кислородный баллон), два убийства (бытовуха). Спокойное дежурство,- отвечает Кряк.
– Дело Попонича ушло от нас в Гену,- Егоров удовлетворенно улыбается. Гена – Генеральная прокуратура на внутреннем сленге.
– А чё ты так самодовольно лыбишься на меня?- Кряк хлебает чай. Именно хлебает, с причмокиванием как старушка у самовара, что всегда забавляет Егорова.- Гена поручил ведение дела Пороховщикову. Не иначе завтра будем сидеть у него в приёмной и дожидаться, когда он соизволит пригласить на беседу.
– Откуда информация?- с лица Егорова сползает улыбка.
– На одном из выездов был знакомый следак, от него,- и Крякин растягивает губы в подобии улыбки.
– Шутишь?!!- всё ещё не верит Егоров.
– Я у него не переспрашивал,- перестав скалиться, ответил Кряк,- но человека одного звонком посетил. Подтвердилось.
Пороховщиков – важняк, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры, состоял на этой должности всего два года и успел раскрутить десяток висячек (зависших в расследовании дел), два из которых были убийства. Пришёл он в прокуратуру из оперативной ГРУ, после окончания академии юстиции, слыл занудным законником, придиравшимся ко всяким мелочам, нажил себе огромное количество врагов, как в Генеральной прокуратуре так и в МВД.
– Значит, не все наши боги за нас!- произношу я.- Раз подсылают к нему.
– Пошла писать деревня,- Кряк поднимается.- Спасибо вам за чаёк. Физкульт!!- он исчезает делать самую нудную работу, которую ненавидят все; писать рапорт о суточном дежурстве.
Глава 6
Пороховщиков позвонил через пять дней утром.
– Жду тебя у входа на Новодевичье,- произносит его голос,- через сорок минут,- и положил трубку.
Я с ним не знаком, ни разу не встречался и чтобы вот так сходу на ты!??! Ну, я этому наглому выскочке выскажу всё!! Во мне кипит, клокочет. Бросаю все дела и мчусь к Новодевичьему кладбищу. У входа сухонький, маленького росточка человечек с папочкой. Серенький такой воробушек с серенькими, ничего не выражающими глазками. Не бог весть какой типчик.
– Я – Пороховщиков,- произносит серая личность и протягивает руку. Я молча жму и оставляю свой наезд на потом.- Не стал вас приглашать в кабинет, счёл это лишним. Идемте прогуляемся,- и направляется по центральной аллее. Прусь за ним следом. Метров через полста сворачиваем вбок и ещё через сто метров он останавливается возле надгробия.
Д Е М И Д О В
Владимир Игнатьевич
3.06.1957 г. – 3.01.1995 г.
– Тут, под этой плитой, неизвестный. Пусть вас имя не вводит в заблуждение,- говорит он, не глядя в мою сторону.
Эта информация меня не касается, поэтому я жду дальнейшего повествования. Мало ли кто, где и под каким именем схоронен.
– Вы, ваш заместитель Егоров, Крякин и Перепёлкин завтра поступаете в моё распоряжение. С вашим командованием всё улажено. Вы, я вижу, не очень довольны?- он смотрит мне в глаза.