– Георгий Николаевич Давыдов включается в состав группы?- спросил Скоблев.
– Нет. Был утром. Сдаёт старик. Годы. Подал заявление на пенсию. Упросил его консультировать. Весь архив он передал полностью, там более двухсот томов. Придётся попотеть,- ответил Председатель.
– Жаль,- произнёс, вздохнув, Скоблев.- Его громадный опыт в таком деле – вещь бесценная. Искренне жаль.
– Часть данных по делу добавит Алексей Иванович,- Председатель кивнул Сергееву, сидящему особняком.
"Даже тем, что сидит отдельно от всех, через стул от последнего, подчёркивает свою независимость. Тяжело будет с ним договориться. Очень. Но надо,- отметил для себя Давыдович.- Что же он нам даст?- В руках у Сергеева была тонкая папка.- Не много, не густо".
– Я тут подсобрал ряд интересных документов, имеющих косвенное отношение к делу. Но за их подлинность ручаюсь. Это три списка. В них перечислены все погибшие в период с 1955 по 1965 годы, 1137 человек, из них 236 без опознания. Второй список периода 1966-76 годов, 3344 человека, без опознания – 519. Третий список за период 1977 – и до сего дня, 9805 человек, без опознания – 384. Причём, тут не просто погибшие. Это утонувшие, пропавшие якобы в авиационных катастрофах, автомобильных авариях, сгоревшие на пожарах и так далее. Все они по интересующим нас направлениям, и все без обнаружения и опознания трупов. Думаю, что человек, которого предстоит искать, должен быть в этих "поминальных" списках. Более никакой информации нет,- Сергеев извлёк из папки листы и положил перед собой на стол.
– Поясните, пожалуйста,- обратился к нему Кириллов, постукивая костяшками пальцев по столу.
– Нельзя исключать эпизод легальности-нелегальности. Тонет, к примеру, один, а его документы дают другому, которого и объявляют утонувшим, при условии отсутствия трупа или невозможности опознания. Тут могут быть десятки вариантов. Фотографии погибших имеются в наличии в нашем архиве,- ухмыляясь, закончил Сергеев.
– Не проще ли пропасть без вести?- Кириллов вдруг стал нервничать, все знали, что он ненавидел Сергеева.
– Таких Анатолию Давыдовичу придётся тоже искать и проверять, но это другая линия,- спокойно парировал Сергеев.
– Всё. Закончили,- председатель встал, давая понять, что совещание подошло к концу. Он не выносил склок сотрудников в своём присутствии.- Приступайте немедленно.
В кабинете Кириллова был полумрак.
– Вот гад!- Юрий Антонович нервно прикурил.- Ненавижу эту крысу. Ты смотри, какую вонючку подкинул. Это сто лет не раскопать.
– Успокойся, Антонович,- Скоблев тоже прикурил.- Я к нему после обеда загляну, поболтаю, постараюсь уладить. Только вот не пойму, к кому он отошёл?
– Чёрт его знает к кому. Сыч проклятый,- Кириллов загасил недокуренную сигарету.- Ладно. Давай согласовывать наши действия.
Глава 8
– Заходи, заходи. Не стесняйся,- Сергеев произнёс фразу, имевшую популярность в управлении, увидев на пороге Скоблева. Её многие пытались пародировать, и некоторым сотрудникам это весьма удавалось.- Что, пришёл мирить с Антоновичем? Зря. Но всё равно заходи. Рад, что ты навестил бумажного червя. Сразу выкладывай, зачем пришёл? Нет, не надо. Я сам тебе скажу. Тебе нужны данные, которых нет. Точно?
– Точно, Иваныч,- утвердительно кивнул Скоблев.
– Вот видишь, а ты ко мне торговаться шёл. Ведь так?- лицо Сергеева расплылось в улыбке.
– Да, Иванович,- вымолвил Давыдович, сбитый с толку неожиданным поворотом развивающегося разговора. Он заранее наметил его и теперь всё рушилось, ибо Сергеев начал диалог с другой стороны и попал в десятку.
– А торговаться мы с тобой не будем. И вот почему. Тебе нечего продать. Я и так всё знаю. Мне же покупать нечего, у меня всё есть. Это тоже так. Теперь думай и предлагай. Но себя продавать не спеши. Я вижу, что ты был готов на это. Только я не варвар. Это ещё успеешь продать. Вот… Вот теперь давай.
– Ошарашил ты меня, Иванович,- тяжело вздыхая, буркнул Скоблев. – Ей-богу, ошарашил.
– Оставь эмоции. Дело серьёзное. И не крути.- Сергеев пододвинул пепельницу к Давыдовичу, сам он не курил.- Можешь дымить, потерплю.
– Выручи, Алексей Иванович?- Давыдович закашлялся.- Отблагодарю, клянусь.
– Клятвы держать умеешь, знаю, твоё слово железное. И для чего просишь – знаю. Все сейчас к этому стремиться станут. И что выбора у тебя нет, тоже ведаю. Попал твой благодетель в дерьмо. Жаден больно уж он. Ну да это его ипостась. Ты же ставишь не туда, не на того. Перебегать не советую, плохо это. Но и помогать не советую. Сам для себя решай, как поступить. Только люди те, на которых тебя толкают, и человек тот, больше нас всех знают. Полезешь к ним, башку оторвут, так оторвут, тихо. И хозяину твоему тоже. В нём амбициозность кавказская проснулась? Жаждет он расплаты? Не может простить, что его в собственное дерьмо носом ткнули? А ведь ткнули, и не одного его, многих. Все молча утёрлись, а ему неймётся. Он на задницу свою на старости лет хочет ярлык нацепить? Они это сделают. И поверь мне, убийц посылать не станут. У них другие рычаги на это есть. Сильно доставать начнёт – в порошок сотрут. А вот сдавать? Этого не будет. Этого за ними не числилось. Это не их метод. Они живут и действуют по закону "чести", который выше всей власти. Всех нас вместе взятых, с нашими жалкими потугами. Зря он трухнул за их молчание. Что смотришь? Откуда, думаешь? Работа, Давыдович, такая, обязывает быть в курсе. Ловить – ваша обязанность, знать всё обо всех – моя. И я на своём месте хлеб даром не жру,- Сергеев замолчал, давая Скоблеву время прийти в себя.
– Как поступить?- Скоблев весь обмяк.
– Это тебе, Давыдович, решать. Я тоже не всесилен. С тобой говорю по одной причине. Ты звёзд с неба не хватал, я всю твою биографию пролистал давеча. Что на этого паука работаешь, тоже не вина. Без протекции никто тут не обошёлся. Не сдавал никого и своих не испачкал, как многие, вот почему я с тобой говорю. Немногим в этом здании удалось в говне не искупаться, обмазаны-то мы все понемногу. Потому помогу тебе малостью. Старика Давыдова забудь. Тебе его всё равно не опередить. Слаб ты против него. Он, если и доберётся, всё равно в могилу унесёт, делиться не станет. Он на познание работает. Его чистая наука интересует,- Сергеев встал, подошёл к холодильнику, достал бутылку "Посольской", из шкафа – стопки. Налил, сел за стол. Сказал, выпив:- Всё-таки хочешь в риске пожить?
– Да!- Скоблев опрокинул содержимое стопки в рот.
– Крестовский Александр – твой противник. Нет. Не противник. На противника ты не тянешь. Он – ловец. Ты – дичь. С этого момента, раз ты решил в это дело ввязаться, я за твою жизнь гроша медного не положу. Тот, кто знает это имя – вечный покойник. В любой момент, даже здесь у нас, ты в опасности. Хотя их людей в этом здании нет. Открыв тебе это имя, я ничем не рискую. Мне есть, чем расплатиться, если придут. Вот так, дорогой ты мой. На посошок?- предложил Сергеев, и Давыдович кивнул в знак согласия.
Глава 9
В девять часов вечера на стол Скоблева легло личное дело Крестовского Александра Филипповича. С фотографии на Давыдовича смотрело молодое лицо, взгляд был какой-то особенный, чистый. "Вот ты какой, агнец божий,- думал Скоблев, внимательно рассматривая физиономию.- Однако, что-то в нём есть. Но что?"
За двадцать минут он ознакомился со всеми документами. Детдомовец. Родители неизвестны. Подкидыш. Отличные характеристики. Школа с золотой медалью. С 1976 года на заочном юридического факультета МГУ и работа грузчиком в ЦУМе. Принят на должность младшего архивариуса в архив, общий отдел КГБ СССР, в сентябре 1977 года. Шёл быстро. Уволен в 1979, тоже в сентябре, с должности старшего архивариуса главного спецотдела центрального архива КГБ СССР за драку. "Точно,- отметил Скоблев.- Был у нас такой случай". В ноябре того же года – рабочий старательской артели "Тырканда" комбината "Алданзолото" объединения "Якутзолото". Погиб в январе 1980 года в результате падения на масляники силовой ячейки привода электродвигателя (6 киловольт). Участок "Атабаска". Начальник участка Громов Сергей Ипатьевич. Начальник оперативного отдела ОБХСС Алданского районного отдела внутренних дел старший оперуполномоченный Абрамов Е.С.