– Не стоит, мы сами справимся. Вы будете резервом, – покачала отрицательно головой негритянка. – Если совсем придётся туго.
И вышла из кают-компании вслед за Рапалией.
А я двинулся следом.
– Куда ты? – остановила меня Сури, взяв за руку. – Здесь мы в безопасности. Наверху скоро станет жарко.
– За жестяными стенами – в безопасности? – хмыкнул я. – А если двери заклинит?
– Я справлюсь, – ответила Сури. – Мне по силам порвать даже переборки, не то что выдавить дверь.
– Хм… всё равно, мне здесь неуютно сидеть. Если станет жарко, то вернёмся назад, – настоял я на своём.
Какой-то суеты на корабле я не заметил. Ни беготни, ни хватания спасжилетов и защитных шлемов. Наверное потому, что все уже давно сидят на боевых постах, ещё с того момента, как флот клана подошёл к южной оконечности материка.
Я заглянул в рубку, но смотреть на напряжённые лица офицеров быстро надоело, и я решил вернуться назад в кают-компанию, к большому облегчению своих спутниц. Но и там я не смог усидеть долго и решил посетить лазарет, который располагался совсем рядом.
Большая часть раненых спала, меньшая была не настроена на общение, их настроение и так было на нуле из-за травм, а тут ещё оказалось, что вместо спокойной комфортной дороги домой опять придётся оказаться в самом центре огненной вакханалии. Правда, не уверен, что у тех, кто ушёл по суше путь будет настолько уж безопасен.
Нашёл Агбейлу, которая спала так крепко, что даже зуммер не разбудил её. Я попросил наёмницу отыскать своего коллегу и быть рядом с ним на всякий пожарный случай.
Первой до нас добралась вражеская авиация, судя по шипению выпускаемых ракет на эсминце. Через несколько минут к ним присоединились автоматические многоствольные системы. На корабле их было две: большая двуствольная калибром сто тридцать миллиметров в носовой башне и шестиствольная тридцатимиллиметровая на корме. Судя по тому, что зарычала кормовая многостволка – до противника меньше пяти километров. ТТХ я запомнил из рассказа хозяйки корабля.
Бросить конвой и спасаться в одиночку важные африканки не стали. А ведь могли, так как эсминец развивал скорость свыше пятидесяти узлов, в то время как корветы до сорока семи, а сухогрузы и вовсе быстрее двадцати пяти узлов идти не могли.
«А может и не по самолётам палят, – поменял я своё мнение, – может, ракеты сбивают. Иначе с чего бы крупняку стрелять одновременно с многостволкой, которая в два раза слабее по эффективной дальности».
Сидеть и слушать, как грохочет броня от отдачи, как звенит от осколков ракет и авиационных малокалиберных пушек, как прорывается в каюту рёв реактивных двигателей вражеских авиаштурмовиков, было неприятно. Так и подмывало сорваться с места и хоть что-нибудь сделать.
Через полчаса такой свистопляски воздушные юниты механоидов растратили свои боеприпасы и отвалили, оставив нас на своих морских товарищей. Об этом нам сообщила Рапалия, на минуту забежавшая в кают-компанию, чтобы проведать нас.
– От авиации мы отбились, хотя и потеряли один сухогруз и ещё один повреждён. Корвет один тоже весь в дырах и лишился вооружения. К счастью, у нас хватает противокорабельных ракет и торпед с бомбами, – сказала она. – Твоя эхора нам очень помогла, кстати.
– Агбейла? – уточнил я, так как в лазарете хватало владельцев сверхспособностей и кое-кто из них в экстренной ситуации способен задействовать свой Дар.
– Да. Дважды прикрывала от точного попадания больших авиабомб. Каждая могла нас пустить на дно. Спасибо тебе за неё.
– Не за что, это её надо благодарить.
И опять началось томительное ожидание в гулкой консервной (утрирую, конечно, но ощущения были те ещё) банке. Полтора часа морского боя стоили мне, наверное, миллионов нервных клеток. Как и моим спутницам, судя по их лицам.
Несколько раз с нами связывалась по телефону Айя и рассказывала о ходе морского сражения, ещё один раз появилась Рапалия.
В общем, дела наши вполне себе неплохи. Хотя потеряли уже три корабля, но остальные держат ход и успешно отбиваются от превосходящих сил механоидов. Эхоры и ракеты со снарядами пустили на дно уже десять вражеских юнитов, сопоставимых с корветами.
Насчёт наших потерь. Сюда включён самый первый сухогруз, потопленный во время авианалёта. И ушли на дно два – сухогруз и корвет, которые тогда же были повреждены. Большую часть команды с кораблей спасли.
А потом вдруг я неведомым образом оказался в воде. В тот момент вышел из кают-компании, чтобы ещё раз проведать лазарет и подбодрить своих (я, всё-таки, их глава) людей, ведь там почти все были Слугами рода, в которые я принял всех тех, кого лечил от старых травм и поднимал уровни Дара с нулевого-первого. Шёл по узкому коридору, собрался поворачивать к лазарету и – бац!