Потом наконец она пошла. Она направилась к переходу, к чему мужчина побуждал ее знаками, – пошла сначала медленными шагами, а затем торопливо. Там ей опять пришлось остановиться, подождать вместе с другими на светофоре, и мужчина перестал махать, но смотрел на нее таким взволнованным взглядом, что я опять встревожилась, как бы он не пошел наперерез движущимся такси. Но нет, он успокоился и направился к своему концу перехода, чтобы дождаться ее там. И когда такси остановились и Кофейная Чашка двинулась вместе со всеми через улицу, мужчина, я увидела, поднес к одному глазу кулак, как делали при мне дети в магазине, когда были чем-то расстроены. Потом Кофейная Чашка дошла до тротуара на стороне Здания РПО, и они с мужчиной обняли друг друга так крепко, что были теперь как бы одним большим человеком, и Солнце, заметив это, стало изливать на них Свое питание. Лица Кофейной Чашки я по-прежнему не видела, а у мужчины были закрыты глаза, и я не была уверена: то ли он очень счастлив, то ли очень огорчен.
– Эти двое, видно, так обрадовались друг другу, – сказала Администратор. И я поняла, что она смотрела на них так же пристально, как я.
– Да, они выглядят такими счастливыми, – сказала я. – Но странно: и огорченными тоже.
– Ох, Клара, – тихо промолвила Администратор. – Ничто от тебя не ускользает.
После этого Администратор долго молчала, держа табличку в руке и глядя через улицу, – даже после того, как пара скрылась из виду. Наконец она сказала:
– Вероятно, они долго не виделись. Очень-очень долго. Вероятно, когда они в прошлый раз так обнимались, они были еще молоды.
– Вы имеете в виду, Администратор, что они потеряли друг друга?
Она еще какое-то время постояла молча.
– Да, – сказала она в конце концов. – Видимо, так. Потеряли друг друга. И вероятно, сейчас по чистой случайности встретились вновь.
Голос Администратора был не такой, как обычно, и, хотя ее глаза смотрели за витрину, мне подумалось, что она сейчас не глядит ни на что в особенности. Мне даже стало любопытно: что могут подумать люди на улице, глядя на витрину и видя, что Администратор собственной персоной так долго в ней с нами вместе.
Потом она отвернулась от стекла и, проходя около нас, дотронулась до моего плеча.
– Иногда, – сказала она, – случаются особые моменты, когда люди ощущают и радость, и боль. Мне приятно, Клара, что ты так внимательна ко всему.
Администратор ушла, и Роза тогда сказала:
– Как странно. Я не поняла – о чем это она?
– Не думай про это, Роза, – сказала я ей. – Она просто рассуждала о том, что снаружи делается.
Тут Роза заговорила о чем-то другом, но я продолжала думать про Кофейную Чашку и ее Мужчину В Дождевике и про то, что сказала Администратор. И я попыталась представить себе, что бы я почувствовала, если бы мы с Розой много времени спустя, когда для каждой из нас уже давным-давно нашелся свой дом, случайно встретились на улице. Испытала бы я тогда, как сказала Администратор, и радость, и боль?
Однажды утром в начале нашей второй недели в витрине я разговаривала с Розой о чем-то на стороне Здания РПО – и осеклась, увидев, что на тротуаре перед нами стоит Джози. Рядом с ней была ее мама. На этот раз никакого такси позади них не было, хотя, может быть, просто оно уже уехало, а я не заметила из-за группы туристов между нашей витриной и местом, где Джози с Мамой сейчас стояли. Но теперь туристы прошли, пешеходы вновь гладко текли по тротуару, и Джози смотрела на меня, сияя радостью. Когда она улыбалась, ее лицо – я опять подумала – переполняла доброта. Но подойти к витрине она пока еще не могла, потому что Мама наклонилась к ней и что-то ей говорила, держа руку на ее плече. На Маме было пальто – тонкое, темное, хорошего уровня, – и оно шевелилось на ветру вокруг ее тела, поэтому на мгновение она напомнила мне одну из тех темных птиц, что сидят на высоких уличных знаках даже когда ветер дует неистово. И Джози, и Мама, разговаривая, глядели прямо на меня, и я видела, что Джози не терпится подойти, но Мама не отпускала ее, не переставала что-то ей объяснять. Я знала, что мне полагается все равно смотреть на Здание РПО, как смотрит Роза, но невольно я поглядывала на них украдкой – уж очень меня беспокоило, что они скроются в толпе.