Бейтс опечалился.
— Но для меня это самые плодотворные занятия за всю неделю, — сказал он. — Это единственное время, когда я могу послушать вас со всеми тонкостями. Должен же кто-то сказать вам, что как преподаватель вы очень много даете.
Но, надевая в туалете спортивный костюм, Трис испытывал лишь глубокое ощущение неудачи. Ему казалось, что единственный человек, которого он способен здесь убедить, который разделяет его самые существенные убеждения, — отъявленный безумец. И с этим-то человеком он скован одной цепью. Это была вторая половина его «я», и ему казалось, что он ничего не может сделать, чтобы освободиться от него. Трис наблюдал за шагавшим впереди него по улице Бейтсом, выступавшим своим странным, широким шагом, и ему чудилось, будто и башмаки его ступают по тем же следам. «Я думал, не в одну ли нам сторону», — сказал тогда Бейтс. «Может, и в одну, — размышлял теперь Трис, залезая на свой мопед и держа путь через этот провинциальный город. — В конце концов, может быть, и в одну».
Malcolm Bradbury, 1976.
Из журнала «Англия» 1978_04_№ 68
